– Да, конечно, помню, – ответил Марш. – Деревянная разборная кровать, которую перевозят в специальном фургоне под присмотром самых преданных королю людей…

– Которые и принесут ее сюда, и соберут в считанные минуты, мадам.

– Я надеюсь, что они смогут отодвинуть большую кровать под балдахином, которая там стоит. Наша комната достаточно велика, и в ней хватит места для обеих постелей, сэр.

– Конечно, они сделают все, что нужно. Их обычно посылают вперед, чтобы они все подготовили. Мне даже кажется, что они уже здесь – я слышу скрип колес.

Вся улица – впрочем, не только улица, но и весь город – в одно мгновение заполнились вооруженными людьми. Всюду слышалось клацанье подков, тяжелые шаги людей и громкие слова приказов сливались в общий гул. В каждом окне торчала чья-нибудь голова, люди переговаривались и перекрикивались между собой, свесившись из своих окон, и казалось, что все карнизы облеплены головами. Юноши толпились на ступенях лестерского собора. Все хозяйки – кто спеша продемонстрировать лояльность, кто в надежде заработать – готовились в своих домах к приему гостей. Постоялые дворы, которым уже давно было пора закрываться, вновь ожили, и в них загорелся свет.

Однако Танзи почти ничего этого не видела. Бегая из комнаты в комнату с кипами постельного белья, стараясь успокоить Дилли, у которой все валилось из рук, обещая растерянной и взволнованной поварихе непременно побывать в понедельник на базаре и пополнить запас продуктов, увертываясь от взмокших носильщиков, которые, ругаясь, таскали наверх тяжелые грузы – королевскую кровать и багаж его спутников, она участвовала в событии, переполошившем весь город, только как член собственной семьи, устраивая гостей на ночь, хотя и находилась в самом центре этого события.

Миссис Марш, деятельная и энергичная, когда этого требовали обстоятельства, командовала внизу и помогала своему перепуганному мужу принимать высоких гостей. Рыжеволосая Роза теперь до конца своих дней будет вспоминать, как она подавала вино королю Англии. Задержавшись на одном из балконов, выходивших во двор, Танзи с восхищением смотрела, как ее мачеха сопровождала лордов и герцогов, поднимавшихся по наружной лестнице в отведенные им комнаты. Но сама она в тот вечер увидела короля Ричарда только мельком.

Внутренний двор являл собой необыкновенно красочное зрелище, он был заполнен верховыми лошадями, украшенными богатыми седлами и чепраками, которые вошли со стороны Хай стрит, и вьючными лошадями, которых привели через боковые ворота, выходящие на Уайт Бор Лейн. Танзи крикнула вниз Джоду, чтобы он приготовил место для королевской белой лошади в стойле ее пони. В этот момент кто-то дернул ее за рукав – это была Дилли, которая прошептала:

– Пошли быстрее, посмотрим. – И, необыкновенно возбужденная, потащила Танзи в большую комнату, где носильщики устанавливали королевскую кровать, напоминавшую по виду большую деревянную коробку, над которой легкие дубовые пилястры, украшенные изящной резьбой, держали легкий полог. Изголовье лежало на полу, а когда его быстро и ловко поставили на место, Танзи увидела, что оно украшено разноцветным узором с золотыми лилиями. Из деревянной коробки, которая вместе с лежащим на ней матрацем, собственно, и служила кроватью, были извлечены постельное белье и халат короля. Все было проделано быстро и уверенно, и не было никакого сомнения в том, что каждый участник этого действа прекрасно знает свои обязанности и уже неоднократно их исполнял.

– Король всегда с ней путешествует? – спросила Дилли, которая не могла оторвать глаз от богатой росписи у изголовья.

– Всегда. Если, конечно, нет войны. Тогда он, как и все мы, живет в шатре, – ответил ей один из носильщиков. – Его Величество очень плохо спит даже на этой постели, а уж на других и подавно.