С момента, как ее муж повел свое войско на аббатство Баэр, дабы сокрушить мятежных афразианцев, она почти не спала. И не выходила из своих роскошных покоев. Случилось именно то, чего она боялась: ее муж погиб. Она уговаривала его не отправляться в поход самому, но Эзбан сказал, что его воины должны видеть своего короля, что это его долг. Прежде всего он был человеком чести, и его призванием было вести людей за собой. Но теперь его не стало, и ей предстояло как то жить без него.

 Несмотря на свое горе, королева Лилиана держалась с обычным достоинством. Ее черные волосы были заплетены в косы и уложены в аккуратный узел, а темно фиолетовое парчовое одеяние свободными складками ниспадало с ее плеч до туфель. Только ее лицо выдавало усталость – ее глаза, обычно подведенные сурьмой, были сейчас без краски и опухли от слез, смуглая кожа посерела. На ее чайном столике стояли серебряные подносы с нетронутой едой. Она лишь откусила от ломтика хлеба, чтобы ублаготворить своих советников, прежде чем приказать им удалиться из королевских покоев.

 Всем, кроме одного. Известный в народе как Королевский Ассасин, Кордин Холт был личным советником Эзбана и командующим войсками службы безопасности Реновии – а также самым близким и доверенным другом покойного короля. И посему именно ему было поручено охранять королеву Лилиану, пока король Эзбан находится в походе. И с момента, когда принц Аласт принес во дворец весть о гибели Эзбана, только Холту королева дозволяла приближаться к себе.

 Как только Аласт вышел из королевских покоев, Холт встал возле их дверей и собрался оставаться на своем посту, пока он будет нужен королеве.

 – Холт, я должна с ними поговорить, – сказала она.

 – Это слишком опасно, – ответил он, держа руки за спиной и вздернув волевой подбородок. – Если вы выйдете на балкон, ваша жизнь окажется под угрозой. Мы не знаем, кто может стоять там, внизу.

 Королева широко раскрыла глаза.

 – Вы же сказали мне, что эти клятые мятежники разбиты. Что афразианцам пришел конец.

 «По большей части», – подумал он. И, придав своему лицу выражение бесстрастия, осторожно ответил:

 – Так оно и есть. Но в королевстве почти наверняка остались те, кто сочувствует им. Так бывает всегда.

 Лилиана задернула портьеру, и комната опять погрузилась в сумрак.

 – Выходит, мой муж погиб напрасно?

 Холт вздохнул и переступил с ноги на ногу, почувствовав некоторую неуверенность, что с ним случалось нечасто.

 – Нет, не напрасно. Да, мы понесли огромную утрату, зато королевство вне опасности, по крайней мере пока. Вашей дочери есть что наследовать. Так что ваш муж отдал свою жизнь не зря.

 Королева отошла от окна.

 – А где свитки? Они у нас?

 – Они… – Холт запнулся. – К сожалению, нет, Ваше Величество. У нас их нет. – Он не поднял глаз, чтобы не усугублять ее тревогу. – Пока, – добавил он.

 – Как это нет? – вскричала она. – Как это нет? – Холт сжал зубы, и на его квадратном подбородке выступили желваки. Он напомнил себе, что королева еще не пришла в себя после трудных родов, которые случились всего несколько недель назад.

 – Коль скоро мы не смогли вернуть свитки, нашу победу над этими монахами нельзя считать полной. Они побеждены лишь частично! – Королева принялась ходить туда сюда по кремовому ковру, и вокруг нее колыхались волны фиолетовой ткани. – Они будут охотиться за мной. Они упорны. Пока я жива, я буду им мешать. Мне что, придется до конца моих дней оставаться пленницей в этом дворце? Какой смысл жить в постоянном страхе, под угрозой, которая никуда не уйдет? – Холт никогда не видел ее такой, настолько не в себе, и даже не был уверен в том, что ее слова по прежнему обращены к нему.