— Эта сделка находилась далеко за пределами моих полномочий. Мы всего лишь местные посредники и к пиратскому сообществу не принадлежим. Сомневаюсь, чтобы кому-то из нас вообще могли доверить дело подобной важности.

Его слова повергли меня в разочарование.

— А Парамед? — спросил я.

— Тоже маловероятно. Он служил посредником дольше меня. И не только в этих краях, но и в других местах Средиземноморья. — На мгновение он запнулся. — Конечно, если бы римлянин захотел привлечь одну или несколько пиратских флотилий к подобному делу, он мог бы вполне использовать для установления первоначальной связи с ними кого-нибудь из нас.

Это было уже лучше.

— И что же, тебя использовали?

— Лично мне никогда не выпадал подобный жребий. А насчет Парамеда ничего сказать не могу.

— К сожалению, сам он тоже не может за себя ничего сказать. Ты, часом, не слыхал, кто вел переговоры от имени пиратов во время тайного сговора между Серторием и Митридатом?

Это был грубый ход, но я решил, что игра стоит свеч.

— Капитаны пиратов, как правило, люди своенравные. Это большая редкость, когда кому-то из них позволяется выступать в роли посредников в сделке, касающейся объединения флотилий. Для ведения переговоров они обычно нанимают людей образованных, имеющих высокое положение в обществе. Думаю, что в упомянутом вами случае эту роль выполнял молодой Тигран, сын армянского правителя.

Должно быть, весть подействовала на меня так сильно, что это отразилось у меня на лице.

— Господин, что с тобой? — осведомился Гасдрубал.

— Со мной все в порядке. Мне даже лучше, чем ты можешь себе вообразить. Гасдрубал, позволь мне тебя отблагодарить от имени Сената и народа Рима.

Он просиял в ответ:

— Не забудь обо мне, когда станешь претором и тебе понадобится пурпурная кайма на тоге.

— И последний вопрос, если позволишь. Во время восстания рабов Спартак договорился с пиратами, чтобы те переправили его войско из Мессины в какое-то место. Точно не знаю какое. В назначенный день пираты не явились. Кто-то их подкупил.

Очевидно, Гасдрубалу стало не по себе.

— Да, — неуверенно произнес он. — Хотя это на них совсем не похоже. В последний момент отступать от данного слова.

— Нравственная сторона дела меня мало интересует, — сказал я. — Мне хотелось бы знать другое. Вел ли Тигран те переговоры?

Погладив бороду, тот кивнул:

— Да.

Я встал, собираясь уходить.

— Гасдрубал, если мне придется покупать пурпур, я буду приобретать его только у тебя, — на прощание заверил его я.

Провожая нас, купец вновь разразился бурными возгласами, щедро сопровождаемыми жестикуляцией.

— К причалам, — сказал я Милону, когда мы вышли на улицу. — Я должен вернуться в Рим как можно скорее.

— Будет сделано, господин. В такой ранний час нетрудно поймать баржу, идущую вверх по реке. — Он усмехнулся, словно им все уже было устроено. — Ну, что скажешь? Не зря мы с тобой сюда прокатились?

— Не зря, — согласился я. — Кажется, кое-что начинает вырисовываться. Все оказалось даже хуже, чем я предполагал. Они оба в этом замешаны, Милон. Не только Помпей, но и Красс.

На причале Юноны мы и минуты не потратили на то, чтобы договориться о местах на барже, груженной амфорами с сицилийским вином. И это я счел большой удачей, поскольку никакие обстоятельства не заставили бы меня плыть на судне, перевозящем рыбу. Едва мы уселись на носу баржи, как та отчалила, и мы двинулись вверх по реке к ее устью, которое покинули прошлым вечером.