Разинув клыкастую пасть, монстр бросился вперед. Бард увернулся, и улгурстаста всем своим весом врезалась в стену. Барерис вонзил меч ей в висок и запел ту же песню, которая позволила ему за одно мгновение оказаться на вершине лестницы.

Хотя клинок и служил достаточно надежной связью между ним и чудовищем, ему еще ни разу не доводилось перемещаться вместе с существом таких размеров. Твердя себе, что план сработает – должен, проклятье, должен сработать, ведь требуемое расстояние составляет всего несколько шагов!   он до предела напряг голосовые связки, вкладывая в заклинание все свои силы.

Мир рассыпался множеством осколков. Когда Барерис пришел в себя, то увидел, что они с улгурстастой находятся снаружи, на грубо высеченных из камня ступенях храма Чона Враэля. Внизу бурлила лава. Судя по всему, тварь даже не заметила того, что окружающая обстановка вдруг изменилась. Она рванулась вбок, и рукоять меча выскользнула из рук барда. Потеряв равновесие, он навзничь упал в проход между скамьями. Широко распахнув пасть, улгурстаста повернулась к нему.

Он пропел слова силы. Над их головами прогремел взрыв, полностью разрушивший несколько верхних ярусов амфитеатра. Набирая скорость, каменная лавина устремилась вниз.

Поток камней подхватил их обоих, увлекая за собой. Не обращая внимание на боль от ударов булыжников, Барерис запел, стараясь замедлить своё падение. Если он не успеет нащупать точку опоры – ему конец.

Это оказалось не так то просто. Однако, когда край заполненной лавой пропасти был уже совсем рядом, его пальцы наконец сомкнулись вокруг торчащего из стены обломка горной породы. Молясь о том, чтобы тот выдержал его вес, бард вцепился в него мертвой хваткой.

Некоторое время падающие камни продолжали молотить по его телу, но в конце концов вокруг воцарилась тишина. Барерис кинул взгляд вниз – как раз вовремя для того, чтобы узреть, как содрогающаяся и охваченная языками огня туша улгурстасты погружается в пучины лавы. Очевидно, даже Сзассу Тэму оказалось не под силу сотворить существо, которое бы обладало абсолютной неуязвимостью.

Подтянувшись, бард встал на ноги и принялся карабкаться вверх по каменной осыпи. Когда он преодолел половину пути, из потрескавшейся скалы неподалеку от него возник Зеркало, сжимающий в руке свой нематериальный клинок. Скорее всего, когда сознание и силы вновь вернулись к призраку, он просто напросто поднялся в воздух и перелетел через стену огненной ловушки.

  Всё кончено,   прохрипел Барерис.

  Внутри тоже,   ответил Зеркало.   Со скелетами мы быстро разобрались. Ты в порядке?

  В целом – да. Скольких мы потеряли?

  Только троих, но Чон Враэль в их числе. Он еще цепляется за жизнь, и я сделаю всё возможное, чтобы исцелить его. Но его ранения слишком тяжелы.

  Проклятье,   у Барериса было чувство, что жрец является ключевой фигурой для их планов. Более того, он осознал, что ощущает к нему искреннюю симпатию. Возможно, из за ненависти, что тот питал к нежити – бард разделял её всей душой, несмотря на то, что сам он являлся ходячим трупом, а его друг – призраком из давно забытых времен.

Зеркало растворился в обломках камней, что остались от амфитеатра. Барерис, у которого в запасе почти не осталось заклинаний, захромал обратно в храм.

К тому времени как он добрался до покоев, призрак уже начал возносить молитвы над  Чоном Враэлем. Тело жреца омывали потоки золотого света, но даже им оказалось не под силу исцелить вздутые дымящиеся ожоги, что покрывали большую часть его кожи. Наконец Зеркало произнес:

  Мне жаль.

  Это не конец,   прохрипел Чон Враэль. Барерис был поражен – учитывая тяжесть полученных им травм, жрец должен был валяться в глубоком обмороке, но, тем не менее, он нашел в себе силы для того, чтобы говорить.