«ЭТО КАКОЕ-ТО БЕЗУМИЕ... БЕЗУМИЕ... БЕЗУМИЕЕЕЕЕЕ», — стучала в голове похоронным набатом единственная фраза, пока я продолжал бежать не разбирая дороги, ведомый не столько разумом, сколько инстинктом самосохранения.

Ни он (инстинкт), ни тем более я даже не подозревали, что наше с Компотом сольное выступление уже переросло в повсеместный широкомасштабный праздник не только в этом квартале, но и на некоторых прилегающих к нему улицах. Не хватало разве что духового оркестра и небольшого парада — впрочем, неподдельный энтузиазм участников и роскошные спецэффекты компенсировали эти мелкие просчеты организаторов.

Оказывается, пока мы с колдуном решали наши маленькие разногласия, аборигены времени зря не теряли и, взяв на вооружение методы моего преследователя, развязали небольшую войну, которую правильнее будет все-таки назвать бойней. При этом они, совершенно не стесняясь в средствах, использовали все, что было под рукой, включая и магию всевозможных направлений, видов и уровней. Мы ли послужили искрой, попавшей в пороховой погреб, или это был кто-то другой, не знаю, да, откровенно говоря, и знать не хочу. Но факт остается фактом — если в салуне начинают драться двое, то это неизбежно приводит к всеобщей свалке, где уже никто не разбирается, кто прав, а кто нет. Все просто пытаются выжить.

Начиная с определенного момента в мою измученную голову закралось ужасное подозрение, что теперь я не только убегаю от мести выжившего из ума колдуна, но еще и стараюсь в меру сил и возможностей не попасть под перекрестный огонь местных, которые будто с цепи сорвались, устроив на всем протяжении этой улицы полнейший беспредел.

— БУДЬ ВСЕ ПРОКЛЯТО!!! — затравленно подумал я, чувствуя, что еще чуть-чуть — и сердце выпрыгнет из полыхающей жаром груди, а чугунные ноги откажутся повиноваться.

— Второе дыхание. Оно появится минут через сорок, если, конечно, постоянно поддерживать такой бодрый темп. Однако подозреваю, что к тому времени в нем отпадет всякая надобность, потому что мы уже будем сильно смахивать лицом и фигурой на свежесформированный труп, — обнадежил меня внутренний голос.

— Заткнись, — прохрипел я вслух, чуть не врезавшись при этом в опрокинутую повозку, переродившую часть улицы.

Замечание собственного второго «я» взбесило меня окончательно.

— ТЫ...

Первая стрела вонзилась в борт телеги, которую я только что так удачно обогнул, вторая прошила насквозь горло какого-то бедняги, — тот, захлебываясь кровью, упал прямо к моим ногам, — а третья так навсегда и осталась в судорожно сжатой руке лучника, устроившего засаду в этом месте. Потому что молния, выпущенная с противоположной стороны улицы, не оставила ему ни единого шанса, расплавив голову чуть ли не до молекулярного уровня.

— Что мы здесь делаем?!! — забилась в истерике вторая половина мозга.

— Если скажешь еще хоть одно слово, клянусь, когда все это закончится, попрошу сделать себе лоботомию, только чтобы избавиться от тебя раз и навсегда, — пообещал я, чувствуя, как весь этот кошмар медленно, но верно ведет меня к необратимым изменениям в психике.

Нет, положительно я сошел с ума. Разговаривать сам с собой, когда за тобой гонится маньяк-убийца, швыряющийся шаровыми молниями, будто бейсбольными мячиками, а вокруг творится вообще непонятно что, может только законченный психопат. Старик был прав, когда говорил, что у меня не все дома.

Пока, продолжая в том же духе пререкаться со своим подсознанием, я выяснял, насколько реально дожить до вечера в целости и сохранности, не потеряв по дороге голову, конечности, внутренние органы и мягкое, ненавязчивое чувство юмора, — кошмары на этой улице, набирая обороты, раскручивались на полную катушку.