–  Твой отец будет удивлен,  –  женщина отвела взгляд и слабо улыбнулась, словно воображая то удовольствие, что принесет этот луг Телемонту. – Эльфы утверждают, что если вдохнуть достаточно пыльцы авенорани , то все желания сбудутся. Твой отец смеется над такими историями, но, стоя здесь я, начинаю в них верить.

Его отец был прав в своем неверии. Искусство эльфов наделила цветы невероятной красотой, но не властью исполнять желания. Они цвели круглый год, меняя окрас соцветий в зависимости от сезона, но не более.

– Это легенда, – промолвил он.

Радость на  лице матери померкла,  она взглянула на сына с беспокойством.

– Ты слишком серьезен для столь молодого человека. Неужели я воспитала столь угрюмого сына?

–  Мои исследования требуют от меня серьезности, Мать.

–  Действительно, требуют, – согласилась она. – Отец многого от тебя ждет. Но не столь много, чтобы забывать о радостях жизни.

Он снова неискренне улыбнулся. Шар учила, что радость мимолетна, а любовь обманчива и ложна.

–  Не беспокойся за меня, мама.

Женщина отвернулась, и Ривален приготовился убить.

Он прошептал слова заклятия, отменившего все волшебство в радиусе пяти шагов. Чары, защищающие его мать, не сработают в области его заклинания.

Его мать, казалось, ничего не заметила, но перезвон пыльцы стих, стоило ему завершить колдовство, будто бы цветы стали серьезны.

– Я никогда не видела столько сразу, – сказала женщина, оглядывая луг. – Как думаешь, Эльфы знают об этом луге?

– Арнотои перебрались жить западнее, –  напряженно ответил он. – О луге давно забыли. Мы здесь одни.

Возможно, она услышала, что то необычное в тоне сына или, наконец, заметила, что цветы затихли. Женщина обернулась и удивленно на него посмотрела.

– С тобой  все в порядке? – спросила она. – Ты выглядишь бледным.

На мгновение Ривален потерял дар речи. Он уставился на мать, в то время как грохот его сердца отдавался в ушах, во рту пересохло.

Беспокойство отразилось на ее лице – возле глаз появились морщинки, а брови напряженно нахмурились.

– Ривален? – она шагнула ближе.

Рука, сжимающая спрятанный под плащом кинжал, напряглась. Ривален судорожно сглотнул.

– Ривален?

Она приблизилась к нему, протянув руку. Его дыхание участилось. Он подготовил себя.

Она остановила в двух шага от сына, и ее выражение изменилось, став более жестким.

Она поняла.

– Ривален, – она сказала, и на этот раз тон не был вопросительным.

Он выхватил кинжал и сделал выпад в ее сторону, лезвие сверкнуло перед лицом.

Реакция женщины удивила его. Она увернулась и пнула его в колено, ломая его. Он вскрикнул от  боли и, падая, замахнулся кинжалом. Ривален почувствовал, как клинок вошел в тело, слышал проклятия матери. Он упал среди цветов, задыхаясь от пыльцы. Перевернувшись, Ривален огляделся, держа кинжал перед собой.

Его мать стояла над ним, уже держа в правой руке короткий клинок. Левой рукой она зажимала неглубокую рану на бедре. Ее взгляд был столь же холоден, как и у Богини Тьмы, когда Шар являлась в видениях Ривалену. Губы женщины дрожали.

– Я убила пятьдесят мужчин прежде, чем ты появился на свет. Думаешь, что сможешь победить меня с этим? – она кивком указала на кинжал. – Ты под заклятием? Обезумел? Что ты творишь?

Ривален взглянул на кинжал в его ладони. Он был покрыт черной пленкой яда и разводами крови его матери.

– Убиваю тебя, – ответил он, поднимаясь.

Она зарычала и шагнула ближе, занося лезвия, но внезапно остановилась. Ее глаза расширились, и она замерла.

– Яд, – пробормотала она.