Он впился пальцами в глаза вайлвихта и выковырял оттуда холодное желе.

Монстра вытянулся, покачнулся и поднял руку. Тьма сочилась с его когтей. Кемас схватил его холодное и влажное запястье, чтобы не дать ему выпустить волну теней себе в лицо.

Но он не мог защититься от всех его атак. Для такого у него не хватало рук. Его кишки щупальца, выгнувшись, потянулись к нему, жаля своими кольцами клыков.

Барерис подбежал с мечом Кемаса в руках. Он яростно и без устали рубил и колол чудище, которое, будучи ослеплённым, не могло ни парировать, ни уклониться. Удары стали производить куда более действенный эффект.

Барерис рубанул монстра по коленям. Чудище завалилось вперёд и Кемас откатился в сторону. Бард размозжил череп вайлвихта на кусочки и тот перестал двигаться.

Кемас чувствовал себя опустошённым и не мог сделать ничего, кроме как встать и, хрипло дыша, смотреть на убитого монстра. Барерис же тотчас развернулся, внимательно отыскивая другие угрозы.

Но ему не о чем было беспокоиться. Пока они сражались с вайлвихтом, их товарищи удержали баррикады, не уступив их оставшимся слугам аутарха и выглядело так, что гибель их призрачного чемпиона сильно поубавила у них желания драться. Они отхлынули от баррикад Огненных Драконов и кто то крикнул:   Отступаем!   Воины повернулись и поспешили к бреши.

Защитники не пытались им препятствовать. Кемас пытался понять, а не потому ли, что они были слишком истощены, чтобы заставить себя сделать хотя бы один лишний удар. О, Великое Пламя, касательно него эта догадка была верной.

В оставшуюся часть ночи он чувствовал себя ещё более усталым. Жрецы позаботились о раненых, зажгли погребальные костры, а Огненные Драконы позаботились о том, чтобы максимально, насколько позволяла дыра  в стене, обезопасить комплекс. Когда каждый человек в крепости получил горячее питание, Ратот Ди послал за ним. Когда он вошёл до холла хозяев храма, то он был рад своей слабости, вероятно из за приносимого ей эффекта онемения, который не давал ему чувствовать что либо ещё. Барерис, стоя с болтающейся на перевязи рукой, беседовал с офицерами храма.

  Мы победили,   сказал высший жрец, с намёком на совершенно несвойственную ему раздражительность. – Если нам теперь нужно покинуть храм, то ради чего мы бились?

  Но это необходимо,   сказал Барерис. – Вы прогнали ручную армию аутарха. Однако, когда Инвари Метрон пошлёт сюда настоящую армию, вы не выстоите.

  Он прав,   сказал Ратот Ди. – Нужно собрать реликвии, сокровища и священные писания и как можно скорее выметаться. – Он улыбнулся. – Не принимайте это так близко к сердцу, Господин. Похоже, что у Огненного Владыки есть для нас работёнка на юге.

Кемас решил, что он подошёл достаточно близко, чтобы поклониться.

  Сир, я прибыл, чтобы узреть ваше правосудие.

Барерис нахмурился.

  Я убеждён, что мальчик доказал свою полезность. Глупо будет его наказывать.

  Спасибо, что молвите за меня слово,   сказал Кемас,   но, прошу вас, не нужно. Сейчас решение за Огненными Драконами и моим командиром.

Ратот Ди улыбнулся.

  Да, оно за мной. И правила говорят, что дезертир должен умереть. Но мне видится, что он уже умер. Божественный огонь сжёг в тебе всё недостойное, а то, что осталось, заставил сиять ярче. И для меня этого довольно.

Кемас вздохнул и почувствовал, как от облегчения его мышцы стали ватными. Он не был невосприимчив к чувствам, особенно к страху, но, внезапно, он осознал как же сильно ему хотелось жить.

Сидя на спине своего грифона, в сопровождении своего призрачного спутника Миррора, Барерис выискивал угрозы на пути двигающихся на юг слуг Коссута.