– Спрячьте ваши зубки, Дженнифер, – коротко проговорил он. – Вы правы.

Она приняла победу с изящным поклоном – по правде сказать, гораздо более изящным, чем ожидал Ройс.

И тут он впервые увидел ее настоящую улыбку, и это зрелище потрясло его до глубины души. Улыбка возникала медленно – сначала озарила глаза, пока они определенно не засияли, потом тронула крупные губы, смягчила уголки рта, пока он не приоткрылся, позволив увидеть проблеск идеально белых зубов и пару ямочек на щеках.

Ройсу следовало бы усмехнуться в ответ, но он поймал неодобрительный взгляд Гэвина и понял, что ведет себя как галантный дурак с пленницей, больше того – с дочерью своего врага. А самое главное – с женщиной, разрушительная деятельность которой заставит его солдат трястись от холода нынешней студеной не по сезону ночью, не имея возможности согреться под одеялами. Он резко кивнул на груду лохмотьев:

– Идите спать. Завтра начнете чинить испорченные одеяла.

Улыбка исчезла с лица Дженни, и она сделала шаг назад.

– Я хочу повторить то, что сказал, – добавил он, больше сердясь на себя, чем на нее. – Пока не почините одеяла, будете спать без них.

Подбородок ее горделиво вздернулся, к чему он уже привык, она повернулась, направилась к шкурам, служившим ему постелью, а Ройс хмуро отметил, что ходит она с манящей грацией куртизанки, а никак не монахини.

Он потушил свечи. Дженни опустилась на шкуры, через несколько мгновений граф растянулся рядом, навалив на себя меха, чтобы согреться. Приятное тепло, подаренное вином, стало вдруг покидать ее, взбудораженн