|
Поэтому, являясь активной стороной в плане завязывания сражения, Агриппа поневоле вынужден был принять пассивную тактику (вернее, тактику активной обороны) в ходе сражения. Явно обозначились достоинства и недостатки разных классов кораблей: высота надводного борта и водоизмещение играли исключительно важную, если не определяющую, роль. Цезарианцы, как обычно и бывало в случае малой численности судов у обороняющейся стороны, скрепляли свои корабли (по крайней мере, крупные) друг с другом, мешая противнику разбить строй на части и прорваться сквозь него для удара с тыла или в борт. Именно этим объясняются повреждения кораблей при попытке их отрыва друг от друга. Показательно, что при резком возрастании количества стрелков и метателей на кораблях, при возрастании роли артиллерии роль зажигательных снарядов была относительно невелика — массовых пожаров на кораблях ни в том, ни в другом флотах не было. Абордаж имел огромное значение, и морпехи Агриппы переигрывали своих противников.
Флагманы традиционно встретились в единоборстве, инициатором которого вновь был Агриппа. Он направил свой корабль прямо на корабль Папия и нанес ему мощнейший таранный удар в скулу, как раз в защитный пояс носовой части, набранный из толстых деревянных брусьев — так называемую эпотиду. Корпус корабля противника был не столько пробит, сколько расколот более тяжелым и имевшим огромную кинетическую энергию судном Агриппы. В образовавшуюся трещину, дошедшую практически до килевого бруса, хлынула масса забортной воды. От столкновения воины, находившиеся на башнях судна Папия, оказались сброшенными за борт или на палубу. Нижний ряд гребцов оказался заблокирован на своем уровне, да и в любом случае гибель судна была столь стремительной, что они просто не успели бы выбраться. Все они погибли, захлебнувшись в заполнявшей корпус морской воде. Большая часть гребцов верхних ярусов, взломав настил палубы, смогла выскочить наружу и спрыгнуть в воду. Вместе с ними спасся и командующий, которого подняли на ближайший корабль, который он тотчас же повел в атаку на противника. Секст Помпей наблюдал за происходящим сражением с берега, стоя на мысу. Видя, что абордажные схватки приводят к потере его кораблей, а с Гиеры к противнику движется подкрепление, он приказал организованно отходить. Отход и был организован качественно, нимало не напоминая бегство. Корабли помпеянцев медленно отступали, переходя в контратаки; когда противник особенно сильно наваливался на них, они отходили на заиленные места в устьях рек — там было безопасно, не было камней, а на илистом мелководье легкие суда помпеянцев чувствовали себя более уверенно, чем их враги. Кормчие флота Агриппы категорически не советовали ему заходить вслед за противником на мелкие места, однако флотоводец мечтал пожать плоды окончательной победы. Его флот бросил якорь в море, на некотором отдалении от берега, блокируя вражеские корабли. Приближалось темное время суток — как тому и положено на юге, темнота наступала очень быстро, почти внезапно. Агриппа надеялся, что ему удастся провести ночной бой, коль скоро враги начнут выбираться из своих „тихих заводей“. С применением зажигательных средств и впрямь можно было устроить немалый фейерверк, подпалив пару помпеянских кораблей и в свете этих факелов протаранив отходящие от берега суда. Однако грандиозным замыслам Агриппы помешали все те же кормчие собственного флота и его собственные командиры. Они заметили, что не стоит полагаться на волю всегда готового взбунтоваться моря, да еще вблизи берега, а также вполне резонно намекали, что лучше дать экипажам выспаться и привести себя в порядок, а заодно исправить повреждения, полученные кораблями. В наступавшей темноте Агриппа отплыл на Гиеру. Вскоре, выждав немного, тихо снялись и ушли в свои порты и помпеянские корабли. Потери сторон были относительно невелики, но несопоставимы. Помпей лишился тридцати кораблей, в то время как Агриппа потерял безвозвратно лишь пять. |
