Глаз Али слегка затуманился.

– Помню, как я впервые прочел эти стихи,  – пробормотал он.  – Где это было? В саду императорского дворца? Или нет, в зале. На приеме у Много же мы успели повидать и сделать с того дня,  – и он снова вздохнул.  – В Манчестере, когда я раскрыл эти страницы, меня охватили сомнения, и я поделился ими  с Анишем.

Еще назвал Джон яркий хризолит,

Тот камень, что в седьмом ряду горит.

Восьмой – берилл, он так светел и бел

Топаз  – девятый, то его удел,

Десятый, хризопраз, навеки закреплен,

Гиацинт одиннадцатым видел Джон.

Лилово‑синий аметист, в двенадцатом ряду

Исцелит хвори все и отведет беду…

– Знаешь, Аниш, – сказал я, перечитав эти стихи в гостинице под шум дождя и вой холодного ветра, врывавшегося в каминную трубу, – мне не верится, будто в двенадцати милях отсюда может быть Небесный град, описанный в этих стихах.

Аниш, нахмурившись, вчитывался в строки на языке телуга, подписанные под английскими стихами.

– Здесь и не говорится, что это место непременно должно быть в Ингерлонде, – ответил он.

Я растерялся:

– Так зачем же мы явились сюда?

– Как – зачем? – удивился Аниш. – Чтобы разыскать Джехани и отвезти его домой.

– А еще зачем?

– Чтобы разузнать как можно больше о боевом снаряжении и технике самого воинственного народа на земле и научиться защищать себя от султанов Бахмани.

Я прошелся взад‑вперед по мрачной комнате с низким потолком, чтобы размять усталые колени и немного подумать. При этом я споткнулся о пьяницу, заснувшего прямо у меня на пути.

– Гляди, куда прешь, придурок, – рыкнул он. Я вернулся на прежнее место и сверху вниз посмотрел на Аниша – тот успел удобно усесться и пристроил пакет с письмом у себя на коленях.

– Значит, мы не собирались искать Небесный град на земле? – продолжал я.

– К чему жителям Виджаянагары Небесный град?

Я вынужден был внутренне с ним согласиться, но вслух не стал признавать его правоту. Чтобы сделаться самим собой, человеку нужно отказаться от попытки познать непознаваемое, нужно ощутить вечность здесь и сейчас – так говорил в пасхальной проповеди брат Питер, в данный момент уютно дремавший у камелька.

– Но зачем Джехани написал эти английские стихи? Я думал, он указывает нам путь в город, где мы сможем набрать целые мешки драгоценных камней.

Аниш слегка нахмурился. Его сбивал с толку мой язвительный и воинственный тон. Возможно, пинта другая‑третья пива (признаться, к тому времени я пристрастился к этому напитку) ударила мне в голову. Хозяин гостиницы сам варил его. Его звали Боддингтон – это имя значилось на вывеске. Аниш еще раз вчитался в ту часть письма, которая была составлена на языке телуги этим языком пользуются правители дравидов и их приближенные, а мне он недоступен.

– Джехани пишет, что увидел эти стихи в прекрасной поэме, написанной человеком, у которого умерла дочь. Она явилась ему во сне и показала этот город, о котором здесь говорится. Когда Джехани прочел эти стихи, он ощутил тоску по дому и пожелал возвратиться в Виджаянагару.

Брат Питер зашевелился и, приподнявшись, склонился над тем же письмом.

– Автором этих стихов был рыцарь, – пояснил он. – Он тоже принадлежал к братьям Свободного Духа, или, во всяком случае, к лоллардам. Он превратил в стихи последнюю книгу Библии, переведенную Уиклифом.

– Не понимаю, с какой стати разумному человеку мечтать о мешках драгоценных камней, – с некоторым упреком в голосе произнес Аниш.