Этот мальчик – калека, он изувечен не только телесно, но и душевно. Одна нога у него длиннее другой, на спине растет горб. Мне кажется, что он почти все время страдает от боли. Подобные испытания уродуют душу. Правда, он довольно силен для своего возраста.

Накануне битвы я повстречалась с обоими мальчиками в саду. Мы провели там вместе короткие солнечные часы.

Джордж был занят своим делом, он подбрасывал мячик и ловил его в специальную чашу, игра полностью поглощала его. Младший брат сидел на скамье, и я устроилась рядом с ним. У него на поясе висел какой‑то мешок, этот мешок двигался, извивался, словно внутри было что‑то живое, отчаянно пытающееся выбраться.

– Что это у тебя там? – поинтересовалась я.

– Крольчонок, – ответил он. – Мой пес поймал его нынче утром. Они такие глупые, пока маленькие, – он решил, что собака хочет с ним поиграть, и даже не пытался убежать.

Должно быть, оцепенел от страха, подумала я, но вслух свои мысли высказывать не стала.

– Что ты собираешься делать с ним?

– Оторву ему ноги. А может, начну с ушей.

– Прямо живому?

– Почему бы и нет?

Я пожала плечами. Он принял это за вызов и тут же исполнил свою угрозу: зажал в каждом кулаке по уху и рванул их в разные стороны. Кролик истошно завизжал. Этот мальчик и впрямь чрезвычайно силен. Одно ухо наконец поддалось. Крольчонок чуть было не вырвался, но мальчик ухватил его за задние лапы и оторвал их. Кажется, его несколько заинтересовали половые органы зверька. Наконец он разделал кролика на несколько частей. Куски окровавленного мяса еще подрагивали, словно их не вполне покинула жизнь.

– Вот что палач делает с приговоренными за государственную измену, – промолвил он.

– Ты. отводишь глаза, Ма‑Ло? Мой рассказ огорчил тебя? Не забывай, я служу не только Парвати, но и Кали.

И под моим растерянным взглядом красавица пальцами оттянула вниз уголки глаз, раздвинула губы в омерзительной гримасе, высунула язык, постаравшись, чтобы он выглядел совершенно плоским, и яростно задвигала им из стороны в сторону. Я содрогнулся, а она расхохоталась и вновь стала прежней Умой.

– Итак, – заговорила я вновь, когда мальчик отшвырнул в сторону кровавые ошметки, –

твой брат теперь король. А ты хочешь стать королем?

Он во все глаза уставился на меня, вертя на тонком пальце кольцо:

– Конечно. Я стану королем, когда Эдди умрет.

– А если Джордж еще будет жив?

– Очень сомневаюсь.

– Ты станешь королем даже в том случае, если у Эдди родятся сыновья от какой‑нибудь леди, на которой он женится?

Он только плечами пожал.

– Я буду королем, – повторил он.

Туча закрыла солнце, и стало прохладно. Я поднялась со скамьи.

– Как тебя зовут? – спросила я.

– Ричард, – ответил он.

Я почувствовала в нем властную силу, а ведь он еще совсем мальчик. Я посмотрела еще раз на останки кролика.

– Это знамение, – произнесла я, ласково ероша волосы Ричарда и думая о том, что, когда это чудовище опротивеет англичанам, они посадят на трон внука Оуэна.

– Прекрати! – приказал он мне и повторил в третий раз: – Да, я буду королем.

Глава пятидесятая

«Дорогой брат,

в силу не зависящих от нас обстоятельств мы были вынуждены вновь отправиться на север Ингерлонда, в небольшое местечко Тоутон, где мы стали свидетелями…»

– Погоди минутку, почему он так пишет? Какие еще «не зависящие от нас обстоятельства»? Что это значит?

– Он просто не хотел признаваться, что гоняется по всему Ингерлонду за своими драгоценными арбалетами.