– Почему ты помогла мне зажечь свечи? – спросила я. – И те женщины тоже?

Гвиннеда помедлила, потом открыла ларец, задрапированный красивой тканью, вынула пяльцы и принялась вышивать, одновременно продолжая беседу.

– Оуэн ап Маредудд ап Тьюдир был Колдуном. Он был королем. Он был повелителем всей Британии и первосвященником древней религии. Никто в королевстве не мог похвастаться столь благородной кровью, как у него. Оуэн был прямым потомком первых королей нашего народа, тех, кто пришли сюда с бронзовым долотом, с боевыми топорами, тех, кто умел обрабатывать золото и медь. Первым нашим королем был Брут, внук Энея, сына троянского Приама, прародителя римского народа. Мы – императорской крови.

– Значит, ты тоже принадлежишь к этому роду?

– Да. Я его кузина.

Я внимательней пригляделась к этой женщине, в которой сперва не заметила ничего необыкновенного. Гвиннеда была среднего возраста, ей давно миновало сорок, на лице пролегли морщины скорби, груди опустились, бедра раздались. Она уже не могла привлечь мужского взгляда, но я видела в ней огонь, и страсть, и достоинство, сдержанную силу, столь присущую женщинам – они будут бороться, даже когда не остается никаких надежд на победу, будут стараться выстоять и помочь другим, тем, кто еще пытается противостоять жестокости жизни и людей.

– Почему ты решила мне помочь? Ты навлекаешь на себя опасность.

– Ты – Цыганская Мария. Мы слышали о тебе еще до твоего прихода, мы знали о твоем путешествии по окрестностям Ковентри, о суде над тобой, о чудесах и знамениях. Конечно, эти истории обычно сильно преувеличивают.

Она слегка улыбнулась мне заговорщической улыбкой. Так переглядываются маленькие девочки, узнавшие то, что хотели скрыть от них взрослые.

– Ты Цыганская Мария и ты была возлюбленной Оуэна. Для нас этого достаточно. Еще мы надеялись, что он успел одарить тебя ребенком. Твой сын мог бы стать предводителем британцев, всех племен, обитающих к западу от Северна и Ди, – он был бы лучше, чем его зануда внук.

Но мне пришлось ее разочаровать. Я никогда не забывала применять те средства, которыми женщины пользуются, чтобы предотвратить зачатие, и кровь на моей юбке была не кровью Оуэна, как она, быть может, подумала, а вовремя пришедшими месячными.

– Не важно. Руны говорят, что благодаря тебе потомки Оуэна вновь будут править страной. Это уж наверное, лишь бы ты приняла судьбу, уготованную тебе богиней.

Я как следует обдумала ее слова и решительно поднялась с постели.

– Я должна вернуться к Эдди – только так я сумею повлиять на ход событий. Ты должна мне помочь.

Когда я повернула назад, демонстрируя, что не стану следовать за ним, Эдди даже головы не поворотил. Было бы глупо разыскивать его – пусть он сам наткнется на меня. Разумеется, для этого требовалось оказаться на его пути, но так, чтобы он мог считать себя охотником, а меня добычей.

Устроить это было несложно. Все знали, что Эдди вот‑вот отправится в Лондон, вернее, в Сент‑Олбанс, на помощь Уорику и по пути остановится в Глостере, где его дожидались только что набранные войска. Из Херефорда в Глостер вели две дороги, одна через Россон‑Уай, вторая через Ледбери. Армия должна была разделиться на два отряда, нам оставалось только узнать, какой маршрут выберет Эдди. Гвиннеда раздобыла для меня пони и послала со мной слугу, чтобы тот указал мне дорогу. Защитить меня от врагов он бы вряд ли смог – ему было по меньшей мере пятьдесят лет и он едва ходил, хотя в седле держался неплохо. Всех мужчин помоложе давно забрали на войну.

Мы добрались до лесистого холма над рекой Уай, я спряталась в зарослях, и старик привязал меня к серебристому стволу березы, единственному дереву, росшему в этих кустах.