– Приветствую тебя, Верховный магистр Вийеки. Добро пожаловать в покои Матери Народа.

Все еще не поднимая лица, Вийеки стиснул зубы. Он прекрасно знал эти жесткие интонации, и ему совсем не хотелось слышать их сейчас. Что здесь делает Ахенаби, почему из всех королевских министров тут присутствует именно он?

– Ее величество говорит, и мы все повинуемся, – осторожно ответил Вийеки. – Ее величество сказала, и я подчинился.

– Встань, магистр, – сказал Магистр Ордена Песни. – Нет нужды в излишних церемониях. Королева их не хочет.

– Моя благодарность Матери Народа, – сказал Вийеки, – и благодарность вам за ваше приветствие, лорд Ахенаби. – Вийеки поднялся на ноги, по-прежнему избегая смотреть на стройную, скрытую пеленой белую фигуру на огромной кровати.

Сделать Верховного магистра всех Певцов объектом своего внимания было легче для Вийеки, пусть и не приносило ни малейшего удовольствия.

– Вы можете обратиться к Королеве, – проинструктировал его Ахенаби, словно Вийеки был только что посвященным в таинства новичком. – Вам позволено.

Вийеки только и сумел, что повернуться к своей повелительнице, однако все еще не мог заставить себя на нее посмотреть. Сердце отчаянно билось у него в груди, подобно камню, катящемуся по крутому склону. Он получил должность Верховного магистра во время долгого сна Королевы и никогда не встречался с ней лицом к лицу. Вийеки не ожидал, что присутствие Королевы произведет на него такое ошеломляющее впечатление, но все услышанные в детстве легенды, все части длинной истории его народа под владычеством Королевы вдруг затопили его сознание, точно наводнение, прогнав другие мысли. Какое значение имели его верования и намерения? Все существование Вийеки зависело от разума за этой сияющей невозмутимой маской из серебра; его жизнь целиком и полностью принадлежала ей. И разве могло быть иначе?

И все же он не мог не отметить, что Мать всего сущего казалась удивительно маленькой на огромной кровати со сферическим балдахином с изумительным орнаментом из бересклета. Несмотря на огромные размеры, балдахин был изящным, точно ювелирное украшение, и столь же дерзко красив, как кольцо льда вокруг луны. После незаметного изучения Вийеки понял, что он должен походить на пористую оболочку вокруг плода бересклета. А потом сообразил, что такая форма возвещает, что сама Королева – это кей-ин, священное семя бересклета, из которого произросло все остальное – начало народа хикеда’я, а также источник всех даров расы. Стоит ли удивляться, что именно здесь Королева устраивала аудиенции для своих слуг.

Семя всеобщего роста, нестареющая Королева откинулась на подушки в центре постели, нижнюю часть ее тела закрывали одеяла. Как всегда, Утук’ку была одета в траур – платье и перчатки, и плащ с капюшоном ледяного белого цвета, – но глаза, смотревшие на него сквозь отверстия в сияющей маске, были темными, словно пустота между звездами.

Она смотрела на него, внезапно понял Вийеки – и он смотрел на Мать Народа. Вийеки пришел в ужас от такой случайной наглости и вновь прижался лбом к плитам пола.

– Я приношу Саду тысячу благодарностей каждый день за то, что он вернул нам вас, ваше величество.

Богомол цвета слоновой кости в клетке на столике у постели Королевы повернул голову, отреагировав на резкое движение Вийеки, а потом снова принялся чистить лапки. Тишина длилась и длилась. Наконец он поднял голову, подавив желание продолжить восхваления и благодарности, потому что это свидетельствовало бы о слабости или вине, а их не следовало выказывать в присутствии Королевы. Наконец Утук’ку кивнула, едва заметное движение головы – первое, которое Вийеки заметил с тех пор, как вошел в покои Королевы. Слова, которые последовали за кивком, произнес не ее рот, они ворвались в его сознание, точно расплавленный металл, пролитый в уши, резкие, шокирующие и несущие боль.