Перрин встречался с новой королевой Андора – казалось, с тех пор прошла уже тысяча лет! – в Тирской Твердыне. Тогда она еще не была королевой, да и сейчас станет ею только в том случае, если будет коронована в Кэймлине. Она показалась ему просто приятной молодой женщиной, даже хорошенькой, хотя он не питал пристрастия к рыжим. Немного чересчур занята сама собой, конечно, но ведь на то она и Дочь-Наследница. Однако кое-кому удалось-таки привлечь к себе ее внимание. Ранду. Хотя они то и дело попадались Перрину на глаза то в одном укромном уголке, то в другом, это еще ни о чем не говорит. Ранд собирался посадить ее не только на Львиный Трон в Андоре, но и на Солнечный Трон в Кайриэне. Конечно, если она станет королевой, то из чувства благодарности, надо думать, закроет глаза на это знамя, тем более что на самом деле оно ничего не означает. Поглядывая на двуреченцев, развертывающихся строем позади этих знамен, Перрин покачал головой. В любом случае сейчас не до таких пустяков.

Двуреченцы мало походили на истинных воинов, большинство – парни вроде Тода, сыновья фермеров и пастухов; и все же они действовали уверенно и слаженно. Каждый пятый держал поводья еще четырех коней, кроме своего, пока остальные торопливо спешивались, с луками наготове. Оказавшись на земле, они выстраивались не слишком ровными рядами, не столько смотря себе под ноги, сколько таращась на то, что их окружало, но привычные жесты, которыми они проверяли колчаны, и то, как они обращались с луками, свидетельствовало, что все они умели обращаться с оружием; а ведь у них большие двуреченские луки почти в рост человека. Дальность выстрелов у этих луков такая, какая никому, кроме двуреченцев, и не снилась. И стреляли они очень и очень метко.

Перрин страстно надеялся, что ничего подобного им не придется делать сегодня. Иногда он мечтал о мире, где вообще не было бы войн. И Ранд...

– Думаете, мои враги спали, пока я... отсутствовал? – неожиданно спросил Ранд, когда они стояли, дожидаясь, пока Дашива откроет проход.

На Ранде была куртка, которую он отыскал в одной из повозок, хорошо скроенная, из прекрасной зеленой шерсти, но она делала его каким-то... непохожим на себя. Лишь одна эта куртка во всем лагере устроила Ранда. Ладно хоть в голову ему не пришло еще Стража раздеть или снять кадин’сор с айильца... Что он в ней нашел? Перерыл все повозки и вчера вечером, и сегодня утром, просто перевернул все вверх дном, точно искал что-то из ряда вон – шелк и роскошную вышивку.

Фургоны вытянулись длинной, извивающейся линией, запряженные, со снятыми парусиновыми покрытиями и торчащими железными обручами. Кируна и остальные присягнувшие Ранду сестры сидели в головной повозке, в тесноте, и, конечно, были явно недовольны этим. Они больше не протестовали открыто, поняли, что это ни к чему хорошему не приведет, но время от времени сердито ворчали. Ну, как бы то ни было, они уже готовы отправиться в путь. Их пешие Стражи окружали повозку, молча, с каменными лицами. Пленные Айз Седай с напряженным, угрюмым видом стояли отдельной группой, взятые в кольцо Хранительницами Мудрости, за исключением тех, которые находились около Ранда, то есть практически всеми, кроме Сорилеи и Эмис. Стражи пленниц стояли отдельно, в сотне шагов от них, нахмуренные, злые – гибельный смерч, который мог вырваться наружу в любой момент, несмотря на все их раны и охрану из сисвай’аман. Ранд держал в поводу крупного черного коня, прежде принадлежавшего Кируне, а Мин уже сидела на мышастой кобыле со стройными ногами. Остальные лошади Айз Седай и Стражей не предназначались ни для Аша’манов, ни для кого бы то ни было другого, но их и не впрягли дополнительно в повозки; это почему-то возмущало их прежних владельцев даже больше, чем необходимость идти пешком! Все они были привязаны к задкам фургонов длинными веревками.

– Как ты считаешь, Флинн? А ты, Грейди?

Один из Аша’манов, дожидающийся, пока откроется проход, чтобы первым шагнуть сквозь него, приземистый, с простым крестьянским лицом, неуверенно взглянул сначала на Ранда, а потом на своего товарища, морщинистого, уже заметно в годах.