|
Факт оставался фактом – немногие айильцы доживали до седых волос. И все же эти женщины обладали определенным положением или влиянием, как там это называется у Хранительниц Мудрости. Перрин видел, что Сорилея и Эмис неоднократно советовались с ними и прежде, хотя «советовались» не совсем точное слово. Говорила только Сорилея, иногда Эмис вставляла слово, а остальные слушали. В какой-то момент Эдарра явно принялась возражать, но Сорилея без особых усилий подавила этот протест и сделала знак двум другим, Сотарин и Косайн. Те тут же подобрали руками юбки и быстро, только ноги замелькали, устремились навстречу бегущей женщине.
Перрин успокаивающе похлопал Ходока по шее. Еще не пришло время убивать. Пока еще нет. Три Хранительницы Мудрости встретились примерно в полумиле от холма и остановились. Они поговорили, совсем немного, а потом вместе побежали к холму. Прямо к Сорилее. Вновь пришедшая, молодая, длинноносая женщина с массой неправдоподобно ярких рыжих волос, торопливо начала что-то объяснять. По мере того как она говорила, лицо Сорилеи каменело. В конце концов огненноволосая женщина замолчала, и все Хранительницы повернулись к Ранду. Однако никто не сделал движения в его сторону. Они просто ждали, сложив руки на животе, не менее загадочные и непостижимые, чем Айз Седай. – Кар’а’карн, – скривив губы, пробормотал Ранд себе под нос. Перенеся ногу через спину коня, он спрыгнул на землю и помог спешиться Мин. Перрин тоже слез с коня и повел его за собой к Хранительницам Мудрости. Лойал шел следом, а Айрам ехал верхом и слез, только когда Перрин жестом велел ему спешиться. Айильцы не ездили верхом без крайней необходимости и считали оскорблением для себя, если кто-то беседовал с ними, сидя в седле. Руарк присоединился к ним, и неизвестно чем недовольный Гаул тоже. Все это послужило безмолвным указанием Нандере, Сулин и Девам подойти поближе. Рыжеволосая женщина заговорила, как только Ранд оказался рядом: – Бэйр и Мегана расставили наблюдателей на всех дорогах, по которым ты мог направиться к городу древоубийц, Кар’а’карн, хотя, по правде говоря, никто не думал, что это будет... – Ферейгин! – сердито оборвала ее Сорилея, и та залилась краской. Ее зубы щелкнули – по-видимому, она слишком резко захлопнула рот, – и она уставилась на Ранда сверкающими голубыми глазами, избегая взгляда Сорилеи. Сорилея глубоко вздохнула и тоже посмотрела на Ранда. – В палатках волнение, – сказала она ровным голосом, имея в виду лагерь айильцев. – Среди древоубийц распространились слухи, что ты вместе с Айз Седай отправился в Белую Башню, отправился, чтобы преклонить колени перед Престолом Амерлин. Те, кому известно, как обстоит дело, не решались опровергать эти слухи, боясь причинить еще больший вред. – И к чему это привело? – негромко спросил Ранд. От него исходило такое напряжение, что Мин снова погладила его по плечу. – Многие поверили в то, что ты бросил айильцев, – точно так же негромко ответила Эмис. – Многие вновь охвачены унынием, как было после откровения. Ежедневно тысяча или даже больше бросают копья и уходят, не в силах взглянуть в глаза нашему будущему или нашему прошлому. Возможно, некоторые присоединяются к Шайдо. – В ее голосе зазвенело презрение. – По углам шепчут, что истинный Кар’а’карн никогда не сдался бы на милость Айз Седай. Индириан заявляет, что по доброй воле ты никогда не отправился бы в Белую Башню. Он готов повести Кодарру на север, на Тар Валон, и станцевать танец копий с любой Айз Седай, которая ему попадется. Или с любым мокроземцем; он говорит, что тебя, наверно, предали. Тимолан ворчит, что, если верить слухам, это ты нас предал, и он уведет свой клан, Миагома, обратно в Трехкратную Землю. Но только после того, как своими глазами увидит тебя мертвым. |
