— Но ведь в церкви читают… — начал я и замолчал.

Мне в голову вдруг пришла очень странная вещь. Все эти кающиеся, и я со всеми заодно — просто трусы по большому счету. Что я прибежал исповедываться? Оттого, что мне черномазых стало жалко — или мне себя стало жалко? Ах, какой я несчастненький, я вот некстати приказал их убивать и теперь мне от этого плохо…

А Доминик смотрит на меня, как на щенка, как на шелудивого щенка, которому и объяснять-то бесполезно… Жалеет и меня, а что меня жалеть?! Кого я пожалел?!

— Доминик, — говорю, — забудь. До меня дошло. Мне надо просто жить дальше и все время думать, как хоть что-то исправить. Так?

И тут Доминик толкнул меня плечом, как барон. Улыбаясь.

— Я же говорил — Господь с тобой, Антоний. Считай, что это — твоя епитимья. Если на этой войне в этих горах ты исправишь хоть что-то — может, тебе и отпустится хотя бы часть грехов.

Не то, чтобы мне стало легко по-настоящему, но определенно полегчало. Во всяком случае, удавиться больше не хотелось. Мы просто ушли к волкодавам; Ветер со своей свитой ждал меня, чтобы спланировать общие действия.

Дождь давно кончился, но солнце начало пробиваться сквозь тучи только сейчас.

Ветер решил, что его драконы отправятся облетать те условно обитаемые места в горах, куда остатки моей армии в принципе не смогут добраться. Я должен был проверить несколько горных поселков, более или менее доступных для обычных людей. Если на них напали мертвецы или еще какая-нибудь дрянь — мне надлежит уничтожить дрянь и уложить мертвецов. С дрянью — проще, она живая; на этот предмет Ветер и настоял на порохе и пулях, чтобы было чем ее отстреливать. Жаль, что пушки в горы поднять мы не можем в принципе — ослики их не потянут… Но не важно. С мертвецами… Ну вы поняли, дамы и господа.

Если не получится — останется только умереть вместе с поселянами.

Перспектива вполне ничего. Чтобы я не заблудился в горах, Ветер оставил со мной парнишку-дракона с невыговариваемым именем — по-нашему его звали, вроде бы, Тополь. Дикари все-таки. Нормальную речь этот Тополь не понимал, но Доминик всегда был наготове как переводчик.

Драконы снялись и улетели. Мне выпал кусок земли размером с пару баронских поместий, который следовало проверить; у драконов были целые горы. Все нормально: они на крыльях, я — пешком. С осликом.

И — мне самому лично командовать волкодавами. Все их командиры мертвы. Круто.

Я отправился разговаривать со своими солдатами. Объяснять боевую задачу. А вместо свиты — Доминик и дракон. Было как-то… Странно.

Волкодавы собрались вокруг и смотрели на меня. Их осталось так мало, что мы вместе тянули не на армию, а на отряд, на потрепанный отряд. И смотрели они хмуро. Недоверчиво и хмуро, мне не понравилось.

— Значит, так, — сказал я. — Примерно в десяти с половиной милях отсюда — деревня Айн… Айл… Прохладная Сень, короче. Потом — еще миль через пять хутор мельника, у него мельница на горной речке. И либо к вечеру, это если все будет очень хорошо, либо к завтрашнему утру, мы должны попасть в деревню Нхи… да тьфу ты! В Пристанище Ветров, в общем. В этом пристанище у нас встреча с драконами. Если на дорогах кто-то безобразничает — гада надо уничтожить. Все.

Выслушали молча. Но когда я закончил, щетинистый боров с подбитым глазом вдруг высказался:

— Погодите, ваше высочество. А ради чего, собственно?

— О чем это ты? — спростил я. Я здорово удивился.

— Да все о том, что мы с этого будем иметь, — заявил он. И кое-кто, я заметил, согласно покивал.