— Хорошо, что ты прилетел, Наверн, — через весь сад окликнула его Нянюшка.

Волшебник расправил мантию, тщательно обогнул травы и снял шляпу, — Тиффани с восторгом заметила, что он закрепил ее на голове шнурком. — Тифф, это Наверн Чудакулли, Аркканцлер Незримого Университета.

Тиффани только раз или два встречала волшебников, и были они из числа тех, кто в своем деле больше полагался на длинные одеяния, остроконечные шляпы и посохи, нежели на умение сотворить что-либо волшебное. На первый взгляд, Чудакулли выглядел так же: борода, большой посох с набалдашником, остроконечная шляпа… постойте, шляпа с арбалетом на тулье?! Ведьминская сторона ее отступила на шаг, чтобы рассмотреть получше. Однако Чудакулли не обращал на нее внимания. Он плакал.

— Это правда, Нянюшка? Ее действительно больше нет?

Нянюшка подала ему носовой платок и, пока он громко сморкался, прошептала Тиффани:

— Они с Эсме были хорошими друзьями в молодости, ну, ты понимаешь, — она подмигнула.

Аркканцлер наконец взял себя в руки. Нянюшка протянула ему кувшин:

— Мое знаменитое средство, Ваша Милость. Пить лучше залпом. Помогает при меланхолии. Правда, насчет себя я не уверена, потому что слишком много его употребляю. Чистая медицина.

Сделав пару больших глотков, Аркканцлер вернул кувшин Нянюшке.

— Вот и не стало Эсмеральды Ветровоск, — проговорил он голосом, сдавленным от горя. — Ах, если бы можно было все вернуть назад! — Он снял шляпу, отвинтил острую верхушку и извлек маленькую бутылочку коньяка и чашечку. — За вас, госпожа Ягг, — прогремел он. — А теперь можно мне взглянуть на нее?

— Мы уже схоронили ее там, где она хотела лежать, — ответила Нянюшка Ягг. — Ты же знаешь, как это бывает. Она не хотела суматохи. Сожалею, Наверн, но мы можем только проводить тебя туда, где она теперь. Тиффани, покажешь дорогу?

И самый важный волшебник в мире почтительно последовал за Нянюшкой и Тиффани к месту упокоения самой важной в мире ведьмы. Нигде в лесу птицы не пели душевнее, чем здесь. Нянюшка и Тиффани отступили на шаг, давая волшебнику возможность побыть с могилой наедине. Он вздохнул:

— Спасибо, госпожа Ягг, госпожа Болит.

Затем аррканцлер обернулся к Тиффани, чтобы хорошенько ее рассмотреть.

— Ради Эсмеральды Ветровоск, дитя мое, если когда-нибудь вам понадобится дружеская поддержка, обратитесь ко мне. Быть главным волшебником в мире — это кое-что… — он сделал паузу. — Я слышал о вас… — и поспешно добавил, заметив, как у Тиффани перехватило дыхание: — Нет, не удивляйтесь. Вы должны знать, что мы, волшебники… присматриваем за тем, что делают ведьмы. Мы чувствуем нарушения в магическом поле, когда что-нибудь… происходит. Так что я слышал о кремне. Это правда? — Его голос стал резким, как у человека, который не болтает по пустякам, а ведет лишь значительные разговоры, и притом значительным тоном.

— Да, — сказала Тиффани. — Это все правда.

— Честное слово, — произнес Наверн Чудакулли, я абсолютно уверен, ваше будущее будет, скажем так, весьма пестрым. Я вижу в вас его знаки, госпожа Тиффани Болит, и я знаю многих людей, обладающих властью, — властью столь большой, что лучше бы они ею не обладали. Вам пришлось нелегко в начале, и мне очень интересно, на что вы способны в дальнейшем.

Он опустил голову и добавил:

— А теперь, дамы, прошу вас оставить меня наедине с моими чувствами.

Уверен, я смогу найти путь обратно.

Спустя некоторое время аррканцлер вернулся к своей метле и умчался в сторону Анк-Морпорка.