Он отвесил пинка по шлему Набольшего клана и выкрикнул:

— Эльфы! Тут эльфы! Я их чую!

В тот же момент Фиглы как горох посыпались изо всех нор, размахивая клейморами, демонстрируя готовность сразиться с давним врагом, и голося боевые кличи:

— Аррргх, держитесь отвратцы!

— Нак Мак Фиглы! Кто на нас!

— Геть отсель, навьё!

— Айда сюда, тумака спробуете!

— Нет кроля! Нет кралевы! Боле нас не надурят!

Если в мире и существовал эталон шума и суеты, то этим эталоном, несомненно, являлись Фиглы. Радостно возбужденные, они отталкивали друг друга с дороги, чтобы первыми ринуться в бой, каждый вопил свой собственный клич, и горе тому, кто попытался бы их приструнить.

— Сколько эльфов? — спросил Роб Всякограб, оправляя напузник.

Повисла пауза.

— Один, — смущенно признался Величий Ян.

— Ты уверен? — переспросил Роб Всякограб, пока его сыновья и братья бежали мимо него к выходу из кургана. Ах, вот незадача. Вся Фигловская община, полная алкоголя и задора, вооружилась до зубов, — и что теперь прикажете с этим делать?

Конечно, у Фиглов руки чесались кому-нибудь накостылять, но большинство Фиглов и так все время чешется, особенно в районе напузников.

Пока они метались в поисках врага по сырой вершине холма, Ян привел Роба Всякограба к заводи. Шторм миновал, и в воде отражались звезды. Там, до половины погруженный в пруд, лежал одинокий эльф. Фиглы услышали тихий стон. Конечно, они всегда рабы напинать эльфу, но… одному? Как такое могло случиться?

— Ах, кривенс, а хорошая могла быть драчка, — произнес Роб Всякограб, и оба Фигла погрузились в угрюмое молчание.

— Агась, да только где один, там их скоро тьма будет, — пробормотал Величий Ян.

Роб втянул носом воздух. Эльф просто лежал неподвижно, и больше не происходило ничего.

— Нету больше эльфов, — решил он. — А то бы мы их почуяли. Ну-ка, Величий Ян, и ты, Мальца Опасный Спайк, возьмите этого отвратца. Вы знаете, что с ним делать, коли станет бузить. А ты, Велик Ужасен Билли Подбородище, — он поискал глазами гоннагля, который из всех Фиглов был менее всех склонен врать, — ступай к кельде да расскажи ей, что тут творится. Расскажи, что мы тащим в курган.

Затем громко, чтобы услышали все остальные, Роб Всякограб крикнул:

— Этот эльф таперича наш пленник. Заложник, понятно? Это значит, неча пытаться убить его, пока вам не приказали. — Он проигнорировал недовольное ворчание. — А вы, остальные, стерегите камни, и ежели кто оттуда полезет, задайте им трепку, ясно?

— А я буду играть на гармошке, — сказал Вулли Валенок.

Роб Всякограб только вздохнул:

— Ай, ну ладно. Коли что-то на меня дрожь наводит, то, думаю, и всяких отвратцев отпугнет.

Кельда пристально посмотрела на поверженного эльфа и подняла глаза на Роба Всякограба.

— Только один? — спросила она. — Да разве же это враг для молодых Фиглов? И у него крылья вырваны. Это наши парни постарались?

— Нет, Дженни, — помотал головой Роб, — Величий Ян говорит, он упал с неба прямо в пруд, что у каменного круга. Его кто-то побил раньше, чем мы туда добежали. — Он с тревогой всмотрелся в насупленное лицо жены. — Мы ж разве мясники, Дженни? Мы воины. Парни, конечно, кипятятся, и если бы дошло до драки, уж мы бы этому эльфу навешали, да только погляди на него, он ведь совсем жалкий и унылый, нет чести в том, чтобы такого убить.

— Храбро говоришь, Роб, — сказала кельда, глядя на беспомощное создание.