– И вообще, как ты это сделал? Есть только один вход в Страну Чудес… нельзя передвинуть кроличью нору куда вздумается. Что случилось?

Морфей окутывает меня крылом, заслоняя от ветра. На лице у него нечто среднее между неприязнью и веселым удивлением.

– Волшебник никогда не выдает свои секреты.

Я хмурюсь.

– И я не помню, чтобы мы уславливались насчет какого-то конкретного времени суток для наших встреч, – продолжает он, не обращая внимания на мой недовольный вид. – Ты можешь бывать здесь в любое время, когда захочешь. В конце концов, здесь тоже твой дом.

– Значит, ты настаиваешь, – говорю я и отвожу глаза, чтобы Морфей не успел зачаровать меня взглядом.

Я рассматриваю окружающий хаос. Никогда еще не видела такого в Стране Чудес.

Темно-лиловые облака несутся по небу, напоминая жирных полупрозрачных пауков. За ними остается темный след, как будто они на лету выпускают паутину. Грязь под ногами хлюпает и стонет. Появляются и лопаются коричневые пузыри. Я могла бы поклясться, что под землей кто-то дышит.

Даже ветер обрел голос, громкий и печальный. Он свистит между стеблями в саду цветов-зомби, которые некогда стояли гордые, как вязы. Обычно они приветствовали меня колкими репликами и удостаивали презрительной беседы. А теперь цветы ежатся, сгибаются на своих стеблях, прикрывая иссохшими руками лепестки, усаженные сотнями закрытых глаз.

Эти многоглазые подземцы перестали бороться… утратили душу.

Морфей натягивает узкие красные перчатки.

– Если, по-твоему, это грустно, видела бы ты, что происходит в сердце Страны Чудес.

Мое собственное сердце сжимается. Страна Чудес всегда была такой прекрасной и живой, хотя в то же время эксцентричной и жуткой. И все-таки мне не стоило так сильно пугаться при виде того, как она рассыпается на части. Ее постепенную гибель я наблюдала во сне последние несколько недель.

Но я надеялась, что это просто мое воображение. Или сонный бред. Но если кошмар происходит на самом деле и Морфей говорит правду, я обязана вмешаться. Это мой мир.

Проблема в том, что Морфей редко говорит правду. И у него всегда есть скрытые интересы. За исключением одного-единственного раза, когда он действительно совершил ради меня самоотверженный и непредсказуемый поступок…

Я вновь смотрю на Морфея и замечаю, как подергивается жилка у него на шее. Красноречивый знак, что он глубоко задумался. Неприятно сознавать, что я так много знаю о его характерных черточках. Но гораздо неприятнее то, что мне нравится о них знать.

От осведомленности Морфея никуда не денешься. С тех пор как я была невинной пятилетней девочкой, он каждую ночь навещал мои сны. Когда подземец вот так принимает облик ребенка, в душе он тоже становится ребенком. То есть мы практически выросли вместе. После того как мы с Морфеем вновь увиделись прошлым летом, на некоторое время наши пути разошлись. Я попросила оставить меня в покое, и он послушался. Но теперь он вновь нашел дорогу в мои сны. Он приходит каждый раз, когда нет Джеба, и составляет мне компанию, хоть я об этом и не прошу.

Когда ты делишь подсознание с кем-то, то невольно узнаешь о нем многое. Иногда начинаешь испытывать к гостю какие-то чувства, даже если пытаешься с ними бороться.

Морфей стискивает зубы. На лице у него такой же узор, который был и у меня в Стране Чудес. Красивый темный рисунок, похожий на длинные загнутые ресницы. С той разницей, что узор Морфея дополнен сверкающими драгоценными камнями. Они переливаются разными цветами – серебристым, синим, бордовым, – так что у него на лице буквально играет поток эмоций. Я научилась расшифровывать их.

– Тебе не кажется, что пора положить разрушениям конец, Алисса?

Я провожу пальцами по двум цепочкам, которые лежат у меня на ключицах.