– А? – Корбин отрывается от трубочки, через которую тянет колу, и нараспев отвечает: – Ну конечно. Он думает только о тебе.

Корбин ободряюще улыбается. Веснушки у него вокруг носа напоминают созвездие.

Раздается первый звонок, и мы вылезаем из машины. Джен скручивает между пальцами прядь розовых волос и закалывает ее над ухом жемчужной шпилькой, в тон полупрозрачной юбке цвета слоновой кости, надетой поверх узких джинсов. Она протягивает рюкзак Корбину. Занятые разговором, мы вливаемся в толпу школьников.

– Кстати, Джеб рассказал вам про того парня, который помог ему вызвать «Скорую»? – спрашиваю я. – Кажется, он будет учиться здесь…

– Ага, – отвечает Корбин после очередного глотка. – Он приехал вчера. Живет в Англии, в Чешире.

В Чешире.

– Ну конечно, – негромко произношу я.

Пора выяснить, чье обличье он позаимствовал для этой игры.

– Как его зовут? – спрашиваю я.

– Эм, – отвечает Дженара.

– Эм, типа Эммет?

– Нет. Эм – как буква в алфавите.

Я не знаю, смеяться или пугаться.

Мы заходим в коридор. Плитки кажутся необычайно гладкими под ногами по сравнению с асфальтом. К нашему маленькому трио пристают другие; меня засыпают вопросами: «Каково это, почти умереть? Ты видела души мертвых, когда лежала в коме? А рай – он такой, как показывают в кино?»

Это все очень странно, но в кои-то веки не так уж плохо побыть в центре внимания. Со мной заговаривают не из-за того, как я одета, не из-за того, кто мои предки, и я чувствую себя почти нормальной… принятой в круг ровесников.

Когда любопытные одноклассники удовлетворяются моими сдержанными ответами и уходят, Дженара продолжает:

– Я знаю, что у новенького второе имя – Льюис.

Я морщу лоб, мысленно вертя это слово так и сяк. Льюис. Ну конечно. Его зовут, как Кэрролла. Морфею неведомы тонкости.

– Ты бы видела, какая у него клевая спортивная машина, – добавляет Корбин. – И он всем дает покататься. Вчера я возил на ней Дженару обедать.

Я стискиваю зубы. Вот придурок. Даже не пытается затаиться. Он бахвалится тем, как близко ему удалось подобраться к людям, которые мне дороги, и демонстрирует, как легко влиться в мой мир. Это – предупреждение.

Надо бы посоветовать обоим держаться от него подальше, но как я объясню свою просьбу, учитывая, что мы с Эм – теоретически – еще не виделись?

– Кстати, Эл, – говорит Джен, сияя, – у него сногсшибательный стиль! Мертвые бабочки. Просто блеск.

Корбин закатывает глаза:

– Ну, началось.

Джен тычет его локтем:

– Замолкни. Эл поймет.

Она берет меня под руку.

– Он хочет быть энтомологом, ну или что-то типа того. И теперь я думаю про новый бренд. Линялые джинсы, ботинки из змеиной кожи и ковбойская шляпа…

– С гирляндой из бабочек, – договариваю я, и мое сердце пропускает пару ударов.

Джен и Корбин в немом восхищении глядят на меня.

– Как ты догадалась? – спрашивает Корбин.

– Джеб говорил, – вру я и откашливаюсь для пущего эффекта.

– А.

Глаза Дженары – такие же зеленые, как у брата, – сверкают, обведенные серыми тенями.

– Ну и вчера на шестом уроке я уже кое-что придумала. Ты прокатишься с нами после школы?

Я киваю.

– Посмотришь рисунки. Эм мне попозировал. У него потрясающий андрогинный типаж…

– В том-то и дело.