Бенстед тяжело опустился на набитый соломой тюфяк и — не в первый раз — тихо проклял этого вездесущего чиновника. Он слышал, что Корбетт скрытен, честолюбив, непреклонен, хотя, как заключил Бенстед, не лишен совести. Таких и близко нельзя подпускать к делам государственным. Совесть нужная вещь, но ей нет места, когда дело касается важных дел между государями и государствами. Разве не понятно, думал Бенстед, что смерть нескольких человек ничего не значит, коль скоро это поможет установить мир и распространить славные порядки, утвержденные Эдуардом в Англии, по всей этой земле — как во времена римлян?

Бенстед боготворил Англию. Он смотрел на английского короля как на живое воплощение всего прекрасного и истинного в рыцаре и в короле. Бенстед читал истории об Артуре, передававшиеся менестрелями и трубадурами Франции и Англии, и считал, что, если они правдивы, тогда Эдуард — это вернувшийся Артур. Английский король принес мир и добрый порядок в Уэльс, он строил дороги, поощрял торговлю, залечил раны гражданской войны и с помощью парламента привел все королевство и другие свои владения в единение и стройность. А он, Бенстед, любит порядок и ненавидит хаос. Все имеет свое место, все должно быть расставлено по своим местам. Бенстед был врач и видел разрушение, которое приносит болезнь в человеческую плоть. Как учит блаженный Августин, королевство подобно телу, и его точно так же подстерегают недуги — гной и дурные соки в любой миг могут разлиться по каждому члену, вызывая заражение и превращая все в ничто.

Шотландия под властью неподобающего короля могла стать бубоном или нарывом на теле Англии. Снова и снова Эдуард доверял Бенстеду свои мечты не только о том, как он восстановит державу Генриха Ангевинского, но и расширит ее. Следует покорить северную Францию, присоединить Уэльс и Ирландию, а Шотландию захватить. Надлежит восстановить державу великого и таинственного Артура под дланью единого правителя. Эдуард не однажды говорил, что Шотландия таит страшную угрозу для его страны. Враждебная Шотландия может стать источником войны и разорения северных английских графств с их длинными незащищенными границами и уязвимой береговой линией. В 1278 году Эдуард попытался заставить Александра признать, что английский король — его сюзерен. Александр публично отказался, и оскорбленный Эдуард так никогда и не простил его и не забыл этого поступка. Тем не менее английский король был терпелив. Он положил слишком много сил, чтобы за просто так потерять Шотландию, и он пожертвовал родной любимой сестрой, чтобы заполучить эту страну. И что же? Его племянники, сыновья Александра, умерли при таинственных обстоятельствах. Эдуард не раз задавался вопросом в присутствии Бенстеда, не были ли эти мальчики на самом деле убиты французами или кланами, враждебными Англии. Эдуарда вполне устраивало, что шотландский король остается бездетным, ибо, коль скоро он умрет, не оставив наследника, Эдуард предъявит свои права, устроив брак своего единственного младенца-сына с Маргаритой, Девой Норвегии, и тогда воля английского короля распространится от Корнуэлла до самой северной точки Шотландии. Не будет больше набегов, не будет войн на Северной марке, не будет больше опасности, что какой-нибудь иноземный король или принц воспользуется Шотландией как черным ходом в Англию.

Эдуард надеялся, что так оно и будет, но Александр и докучный, лукавый король Филипп Французский, как видно, захотели, чтобы стало по-иному. Английские соглядатаи в Шотландии доносили об увеличении числа посланников из Парижа, и англичане ужаснулись, узнав, что Филиппу удалось убедить Александра жениться на этой вздорной бабенке Иоланде. Эдуард, опасаясь худшего, сразу же отправил Бенстеда в Шотландию, разведать, что там может произойти. Поначалу Бенстед считал, что помочь делу он не в силах, и просто наблюдал и докладывал своему господину.