— По-моему, все это дурно пахнет, — пробормотал Дов, опустив голову.

— А по-моему, дурно пахнет здесь, — отозвался из-под рубашки Амми. — Послушай, если уж ты не имеешь возможности принимать душ два раза в день, так подумай: может быть, тебе стоит все-таки грудь побрить, а? Да знаю я, знаю, мы уже затрагивали этот вопрос, и не раз, но, друг мой, тут же просто джунгли какие-то, честное слово! Туг чертова уйма тигров могла бы схватиться в смертельном...

— Заткнись, — скомандовал Дов, вытащил мобильный телефон и позвонил в храм Сешат-на-Берегу. К звонку он присовокупил усилительное заклинание, так что сигнал в храме должен был прозвучать с громкостью группы, играющей в стиле «heavy metal». Оное же заклинание должно было также обеспечить беспрепятственное прохождение звонка Дова через любые системы ожидания или проверки. Короче говоря, звонок должен был дойти до цели, как пуля через сливочное масло.

Гудок, еще гудок — и кто-то взял трубку. Примерно так обычно и происходило.

— Кто это, во имя благословенной жизни после смерти, говорит? — поинтересовался обеспокоенный мужской голос.

— Вы — Рей Ра? — рявкнул Дов.

— Да. А вы кто такой и что сотворили с моим телефоном?

— А почему бы... вам... не... угадать? — медленно, с растяжкой проговорил Дов сквозь стиснутые зубы. Он успел основательно разозлиться и даже не пытался этого скрывать.

— Ох! — послышался в ответ ошеломленный вскрик.

Вот и отлично. Дов был вовсе не против того, чтобы этот человек, пренебрегающий законами гостеприимства, немного пострадал.

— И это все, что вы можете сказать? Я торчу в этой треклятой зоне выдачи багажа уже целый час! — солгал Дов.

— Но насколько я понял из последнего разговора с вами, ваш самолет должен был только что приземлиться!

— А вы никогда не слыхали, чтобы кто-то прилетал более ранним рейсом? Или чтобы самолет прилетел раньше?

— Слыхал, но мы-то с вами толкуем про аэропорт О'Хара, и...

— И даже если допустить, что я прилетел в положенное время, то есть сейчас, то что тогда? Все равно тут нет никого, кто встречал бы меня!

Дов набирал обороты и наслаждался этим. Его полет из Сиэтла оказался не самым удачным. В Скалистых горах царила непогода, в салоне первого класса закончилось заказанное им пино-гри, и ему пришлось удовольствоваться шардоне, а самолетный кофе оказался ниже всякой критики. Он был такой... слабенький. Дов понимал, что сильно огорчаться из-за такой тривиальной вещи, как кофе, не стоит, но именно так реагировали на качество этого напитка люди, которые провели более пятнадцати минут в Сиэтле. В медицинских изданиях эту патологию именовали «кофейным сдвигом».

Вероятно, со стороны Дова было не слишком мудро срывать зло на человеке, ради поддержки которого он сюда прибыл. Дов догадывался, что его заносчивое поведение может настроить против него предводителя чикагской группы, но почему-то такая перспектива его не пугала. Он относился к собственной харизме с безграничным доверием и полагал, что как бы жутко он ни настроил против себя кого-либо, потом всегда сумел бы обратить любого недруга в друга за счет умелого использования собственного обаяния. На то, чтобы сгладить нанесенный предварительным общением вред, уйдет какое-то время, ну и что с того? Времени у Дова было навалом.

И потом: если ты заставишь кого-то почувствовать себя виноватым, а потом простишь его, даже если на самом деле этот человек ни в чем не провинился, то тебя уже будут воспринимать иначе и почти наверняка подпрыгнут, когда ты скажешь «лягушка». По расчетам Дова, у Рея Ра уже должны были быть наготове бурные, самоуничижительные извинения за то, что из-за его нерасторопности высокий чин из «Э.