Луи Жаколио. Корсар Ингольф
Часть первая
Пираты мальстрема
Глава I
Таинственный корабль
Багрово-красное солнце садилось за мыс Нордкап, и под его огненными лучами сверкали и пламенели голубые ледники Гренландии и необозримые снежные равнины Лапландии.
Сердитый северный ветер гнал из Ледовитого океана огромные волны, которые с шумом и грохотом сталкивались друг с другом, вздымаясь к небесам, так что их седые верхушки, казалось, лизали нависшие над морем тяжелые свинцовые тучи, то расступались, образуя провалы и бездны, а потом налетали на прибрежные скалы и подводные рифы и, разбившись о них, одевали их плащом седой пены и отступали с глухим рокотом, чтобы через минуту вернуться с удесятеренной силой.
Небольшой корабль, судя по оснастке — бриг, делал невероятные усилия, чтобы преодолеть сопротивление ветра и волн и выйти в открытое море.
Все его маневры свидетельствовали об опытности капитана, и все-таки бриг оставался беспомощной игрушкой волн, увлекавших его к возвышавшейся у берега грозной линии скал и утесов, предательски скрытых в кружевах пены.
На капитанском мостике брига стояли два человека. Один из них, высокий и стройный, с открытым, мужественным лицом, на котором нельзя было прочесть ни тени страха или беспокойства, приставив к губам рупор, отдавал команду, стараясь перекричать шум и рев бури.
Шестьдесят человек матросов, обессилев в неравной борьбе и хватаясь за канаты и веревки, чтобы не быть унесенными в море волнами, которые то и дело низвергались на палубу брига, исполняли его приказания.
Товарищ его, закутанный в большой непромокаемый плащ с капюшоном, был далеко не так спокоен.
— Всему виной твоя беспечность, Ингольф, — раздраженно говорил он. — Нам следовало прийти сюда на час раньше, и мы бы еще до бури были в закрытом фиорде.
— Опять упреки! — пробормотал Ингольф. — Жаль только, что этим ты делу не поможешь и не изменишь направления ветра. Это было бы спасением…
— Что ты сказал: спасением?!
— Ну да, если через полчаса ветер не переменится — мы погибли.
— Погибли?!
— Я уже испробовал все средства, и скоро нам останется одно: рубить мачты.
— Но твоя опытность! Неужели она тебе ничего не подскажет?.. Как можешь ты рассуждать так спокойно?.. Твое хладнокровие приводит меня в бешенство!..
— Моя опытность здесь ни при чем. Что я могу сделать против ветра и течения, которые несут нас к берегу?
— Значит, у нас нет никакой надежды на спасение?
— Нет, если только в ближайшее время ничего не случится.
— Неужели ты надеешься на чудо?
— Нет! Но ветер капризен, как женщина. К тому же на море трудно что-нибудь предугадать. Стоит, например, тем тучам на западе пролиться дождем, и море успокоится.
— Не случится ли это слишком поздно?!
— Замолчи, трус! Мне противен твой страх! — воскликнул Ингольф. Помолчав немного, он добавил: — Неужели, Над, ты никогда не сумеешь быть настоящим мужчиной?
При этих словах человек, которого звали Надом, сделал резкое движение, как будто протестуя. Капюшон упал с его головы и открыл копну рыжих волос, из-под которой дико сверкал единственный зрячий глаз. Другой глаз, выбитый из орбиты, мутный и неподвижный, держался каким-то чудом на красных волокнах.
Широкий, с толстыми губами рот, открывающий зубы-клыки, и приплюснутый, с большими ноздрями нос делали это лицо похожим на чудовищную звериную маску.
— О, нет, Ингольф! — проговорил он решительно и твердо. — Никто не скажет, что Надод Красноглазый испугался смерти. |