|
И что же? Он завещал мне все свое имущество. Мне, помнится, стоило больших усилий не засмеяться ему в лицо. Что он мог завещать мне, кроме блох, водившихся в его рваном матрасе? Но он объявил о своем намерении таким торжественным тоном, что поневоле пришлось подыграть бедняге и сделать вид, будто меня так и распирает от восторга. «Я счастливейший из смертных, – так я сказал несчастному, – трудно переоценить твой дар, ведь ты отдаешь мне все, чем владеешь, а большинство людей трижды подумает прежде, чем отдать другому хотя бы тысячную долю своего имущества». – «Это правда, – ответил старик, – но ты заслужил большего. Ты поистине заслуживаешь всего…»
И с этими словами он умер. Душа его отлетела к богине, которой он служил все эти зимы, служил явно, а потом и тайно. Я многого так и не узнал о его жизни. Грист выдержал драматическую паузу, выжидая, пока молчание за столом не сделается общим. Воцарилась полная тишина. Каждый из присутствующих затаил дыхание, ожидая продолжения истории. – Итак, я остался полновластным хозяином всего имущества умершего нищего, – молвил Грист. – Незавидная участь, скажете вы? Ничуть не бывало! Я распорядился насчет похорон и в последний раз огляделся в хижине: Неожиданно мое внимание привлекла поленница, сложенная в углу. Казалось бы, ничего особенного: бедняк заранее заготовил дрова, чтобы топить у себя печь или готовить еду. Но все дело заключалось в том, что в хижине не было никакой печи! Зимой она обогревалась углями, лежавшими на маленькой жаровне, а летом в этом и вовсе не возникало надобности. Что до пищи, то старик никогда не готовил. Он питался тем, что подавали ему добрые люди. Иногда его кормили на чьей-нибудь кухне или просто выносили ему отбросы… – Мы в знатном доме! – не выдержал один из гостей Муртана. – Мы сидим за богатым пиршественным столом и нам не нравится, что нас пичкают историей о старике, который питался отбросами! Он выглядел очень нервным. Грист мельком глянул на него, подумав: «Должно быть, я нарисовал перед тобой картину старости, которой ты страшишься с самых юных лет. Очевидно, страшишься ты этого недаром: ведь когда твои щеки увянут и глаза погаснут, тебя попросту выбросят на помойку. Денег у тебя нет, работать ты не приучен и как человек немного из себя представляешь. Шансов жениться на богатой красавице – или даже на богатой уродине – у тебя также немного… Да, приятель, я понимаю тебя. Понимаю – но сочувствовать никак не могу». – Погодите немного, – сказал Грист. – Я приступаю к самому интересному. Итак, эти так называемые дрова привлекли мое внимание, и я взял в руки одно из поленьев. Оно оказалось на удивление легким. Тогда я осторожно сиял с него кору и… Что бы вы думали? Это было вовсе не полено! Передо мной лежал свиток! Муртан вздрогнул, краска залила его лицо. – Свиток? – переспросил он. – Да! – с торжеством ответил Грист. – Помните, я говорил о том, что старик всю жизнь служил одной стигийской богине? Честно признаться, некоторое время я считал все его россказни о прекрасной богине-воительнице с кошачьей головой пустой болтовней выжившего из ума старикана, который попросту развлекает разговорами своего благодетеля. Расплачивается занимательными историями. Многие старики так поступают, если у них за душой больше ничего нет. Но мой старик оказался правдивым. Он на самом деле состоял младшим жрецом или прислужником при храме и унаследовал кое-что из храмового достояния. Храм этот располагается в Стигии… Вот почему я взял на себя смелость утверждать, что не все происходящее из Стигии – дурно и скверно, не все ее выходцы отмечены печатью зла, и, кроме того, далеко не всякий человек, осмелившийся отправиться туда, пропадает бесследно. Муртан выглядел чрезвычайно взволнованным. |
