– Нет, я никогда не слышал этого гимна… Да я только одну историю ей и рассказал, когда мы оба еще жили в Кордаве. В моих свитках не содержалось никаких гимнов.

Конан с отвращением посмотрел на девушку.

– Магия! – выдохнул киммериец.

Он положил свою ношу на землю. Тростник с равнодушным сухим шорохом раскачивался вокруг них. Муртан уселся рядом с Галкарис, положил ее голову себе на колени.

– Ей снятся пророческие сны, – произнес он.

– Скорее, она просто бредит, – ответил Конан. – Но сон этот действительно магический, и нам хорошо бы знать, каким ветром его принесло. Возможно, совсем близко от нас творится магия. Ненавижу колдунов!

– Моя мать ищет своих убитых детей и плачет по ним, – нараспев произнесла Галкарис.

Муртан погладил ее по волосам и вдруг ахнул, уставившись на свою ладонь.

– Смотри!

Конан нехотя подошел ближе.

– Что там такое?

Муртан протянул ему свою руку. К его ладони прилип маленький белый волосок. Этот волос не мог принадлежать Галкарис. Он вообще не принадлежал человеку. Судя по всему, он был оставлен каким-то небольшим животным.

Например, белой кошкой…

Несмотря на все усилия Муртана и Конана, Галкарис не приходила в себя. Она то пела священные гимны, то вдруг принималась плакать, а несколько раз она замолкала и лежала, как мертвая. Даже дыхание ее замирало, и только прислушавшись можно было разобрать, что девушка не умерла и все еще дышит.

Муртан был близок к отчаянию. Конан ждал развязки с терпением, присущим всем варварам. Он не сомневался, что рано или поздно загадка будет разгадана. Кое-какие мысли на сей счет посещали киммерийца; и Конан находил все эти соображения малоприятными. Как он уже говорил, магия вызывала у него ненависть и страх. А в том, что поблизости действовала какая-то магия, у Конана не было ни малейших сомнений. Оставалось только выяснить – какая и отыскать ее источник.

Наступила ночь. Тростник по-прежнему шелестел вокруг, как ни в чем не бывало. Несколько раз крикнула и тотчас замолчала ночная птица. Неожиданно над головой хлопнули крылья – Конан успел заметить на фоне звезд крупный силуэт. Должно быть, очередной летучий хищник с наступлением темноты вылетел на охоту.

И тут Галкарис поднялась. Глаза ее широко раскрылись. В свете звезд видно было, что они слепо смотрят перед собой и видят, вероятно, совершенно другие миры, не те, что представали ее спутникам.

– Тише, – предупредил Конан Муртана. – Посмотрим, куда она направится.

Девушка шагнула, вытянув перед собой руки. Ее раскрытые ладони, повернутые к небу, вдруг наполнились кошачьей шерстью. Клочки шерсти клубились, как туман, струились между пальцами. Тихо напевая сквозь зубы какую-то странную мелодию без слов, Галкарис шла и шла сквозь тростник. Она пошатывалась, спотыкалась, но все-таки продолжала путь.

Двое мужчин крались за ней. Впрочем, Конан быстро понял, что они могли бы и не приглушать шагов – Галкарис все равно ничего вокруг себя не замечала. Она целиком была погружена в мир своих грез.

Она шла, рассыпая волоски кошачьих волос. Не успев коснуться земли, они исчезали.

Теперь уже не было никакого сомнения в том, что Галкарис находилась во власти таинственных чар.

– Не нравится мне это, – пробормотал Конан. – Лучше уж сражаться с дюжиной разъяренных монстров, чем иметь дело с одним колдуном…

Они сами не заметили, как выбрались из зарослей тростника и теперь шли по песчаной равнине, лишь кое-где заросшей травой. Ноги утопали в песке по щиколотку. Галкарис двигалась так, словно скользила по поверхности, зато оба ее преследователя просто вязли в песке. Особенно трудно приходилось Муртану, который совершенно не привык к подобным дорогам.