Что-то ускользало у него прямо из-под носа. Он почувствовал, что оно рядом, и пытался его ухватить. Когда он наконец это обнаружил, оно начало смеяться над ним диким хохотом и злорадно подмигивать. Это было четырнадцатого вечером. Поэтому все приготовления к катастрофе или к чему-то еще, которые он так слепо пытался предотвратить, уже завершились и суть в том, что это неминуемо случится. И, однако, Пайн или Враг кто бы он был, собирался подкупить его даже в последний момент. Значит, он еще опасен этому неизвестному. Чем же? Что он может сделать сейчас, в данную минуту? Что вообще теперь можно делать?

Он опять посмотрел на загадочную запись в книге, потом перевел взгляд на владельца лавки. Тот сделал несколько шагов вперед, и на него упал луч света. Нельзя сказать, что в глазах у него была заметна только неподдельная честность. Отнюдь нет. Он казался плутоватым и не внушал особого почтения. Но он также был сбит с толка. Запись его явно озадачила. Он не знал, ни что она значит, ни кто ее автор. Он хотел бы это знать. Подобно Кэмпиону и Лаггу, он ждал.

— Я пойду в город, — сказал Кэмпион.

— И я с вами, — с этими словами Лагг снял свои тапочки. — Если мы отправимся вместе, на нас обратят меньше внимания.

— Я так не думаю, — честно ответил ему Кэмпион. Толщина — особенность, которую невозможно скрыть. Толстяка легко разглядеть на любом расстоянии. Надеяться на то, что его не заметят, Лаггу просто не приходилось.

— Не забывайте, там на улице еще один на стреме, — сказал владелец лавки.

— Откуда ты знаешь, что он на стреме? — В голосе Лагга слышалось некоторое презрение.

— Потому что я запомнил его в лицо и знаю его. Он здесь уже два раза ошивался. Второй-то смылся, а этот нет.

Он поделился важным сообщением. Полиция была единственной организацией, которая, как понимал Кэмпион, имела веские основания его задержать, но, если они отыскали, где он скрывается, то в высшей степени странно, что они до сих пор не явились сюда и не арестовали его. Возможно, это объяснялось тем, что ока они не сумели его обнаружить и решили следить за кем-то еще, кто мог бы установить с ним контакт.

— Я проведу вас мимо засады, — внезапно предложил владелец лавки. — Я знаю одну дорожку. Я пойду первым, а вы за мной. Мы выйдем прямо к «Уайт Харт». Если вы не знаете города, тут легко сбиться с пути.

— А мне как, оставаться здесь? — с тайной обидой полюбопытствовал Лагг.

— Да, — ответил владелец лавки.

Лагг молча посмотрел на Кэмпиона. Он был так трогателен, а Кэмпион мог бы его погубить. Какое право он имел на него полагаться, сидеть в позе беспомощного ребенка, уповая на высший разум, который, Боже помоги нам всем, здесь, очевидно, отсутствовал. Кэмпион был виноват целиком и полностью. Сейчас, в новом для него состоянии, он чувствовал, что у него хватило душевной тонкости это понять. В его сознании сформировался образ чертовски положительного молодого человека, всегда иронически терпимого и стопроцентно уверенного в себе. Новый Кэмпион с проклятием отвернулся от прежнего. Каким кретином с куриными мозгами он был, позволив окружить себя дорогими, преданными, трогательными последователями, неспособными независимо мыслить — подчиненными, ждущими приказа.

— Я вам даю на все два часа, — сказал Лагг, разрушив иллюзию. — Если вы к этому времени не вернетесь, то пойду и снова спасу ваши чертовы жизни.