Остальные кошки расселись кружком под старым буком. Только им было уже не до кошачьих грез. В середине круга лежала умирающая девочка.

Лилиан не сознавала всего этого. Она падала в светящийся туннель – такое странное чувство, никогда ей не приходилось испытывать ничего подобного. Бывает же!

Ей не было страшно, да и больно тоже не было. Вот если бы только умолкли голоса, а они все звучат и звучат. Не пускают ее в светящийся туннель.

– Мы должны спасти ее.

– Не получится. Слишком поздно.

– Если только…

– Если только превратить ее в кого-то, кто сейчас не умирает.

– Но Прародитель запретил нам…

– Тогда пусть гнев Прародителя падет на меня.

– На всех нас.

– Мы сделаем ее одной из нашего рода – он не рассердится.

– Рассердился же, когда мы приделали мышам крылья.

– Здесь совсем другое.

– Ведь сейчас мы спасаем друга.

Обойдя кошек трижды, сияние остановилось в центре круга, прямо над умирающей девочкой. Кошки подняли головы: над ними, среди ветвей старого бука, парила душа Лилиан. Скрипучая песня неслась все выше, а вместе с ней и сияние устремилось за душой. Золотой петлей свет опутал душу и притянул ее назад, к телу.

Кошки умолкли. Они смотрели на девочку. Лилиан вдохнула и выдохнула, а ее спасители обменялись довольными взглядами. Но тут, внезапно вспомнив о Прародителе, они встревожились и поспешно удалились в лес.

Девочка, которая проснулась кошкой

Лилиан попыталась осмотреть себя. Она видела тело трехцветной кошки – такое же тощее и долговязое, как ее собственное, но на этом сходство заканчивалось.

– И кто я теперь? – спросила она.

– Ты котенок, – ответил голос откуда-то сверху.

Лилиан задрала голову: с ветвей бука на нее смотрела белка. Похоже, она посмеивалась.

– Я не котенок. Я девочка, – возразила Лилиан.

– Ага, а я старый пес, – хмыкнула белка и заголосила, подражая унылому собачьему вою.

– Да нет же, я девочка, – настойчиво повторила Лилиан.

Но белка уже скрылась в ветвях.

Лилиан попыталась встать и неловко повалилась на траву: слишком много у нее теперь было ног.

– По крайней мере, я была девочкой.

Она повторила попытку, на этот раз более осторожно. И тут ей стало ясно: нужно двигаться так, будто она по-прежнему девочка. Кошачье тело само разберется, что ему делать.

Оглядевшись, Лилиан обнаружила останки растерзанной змеи – она отпрянула, шерсть на загривке встала дыбом. Значит, это был не сон.

Лилиан ужалила змея. Она умирала. А потом… Что было потом? Она помнила лишь светящийся туннель и голоса.

Фейри. Это фейри явились, чтобы спасти ее.