– Заявил, что убил Изабеллу Калайс, – сообщил он. – Взял и признался. Хотя мы это и без него знали. Потом пригрозил, что покончит с собой, – лейтенант потер подбородок. – Вот мы стоим тут и решаем: плюнуть на него или нет. ФБР, во всяком случае, уже на подходе.

На этом наш разговор закончился.

– Пирс! – выкрикнул я, и все голоса в коридоре стихли. – Пирс! Это Алекс Кросс! Я хотел бы зайти.

Изнутри не доносилось ни звука, и я почувствовал неприятный озноб. Потом я услышал самого Томаса. Он говорил устало и очень тихо. Возможно, он притворялся. Трудно было сказать, что он может выкинуть в следующую минуту.

– Заходи, если хочешь. Но только ты один, Кросс.

– Пусть идет, – донесся до меня шепот Сэмпсона. – Только прошу, Алекс, действуй сразу, если что, – добавил он.

Я повернулся к нему:

– Надеюсь, получится.

В конце коридора стояло еще несколько полицейских. Я тихо прошел мимо них, вспоминая изречение, так полюбившееся Томасу. Якобы, без Бога мы обречены на свободу. Может быть, все происходящее сейчас и имелось в виду?

Я вытащил пистолет и медленно, дюйм за дюймом, потянул на себя дверь. К открывшемуся мне зрелищу я был никак не готов.

Томас Пирс распростерся на кровати, которую когда-то делил с Изабеллой Калайс.

В руке он сжимал сверкающий и острый, как бритва, скальпель.

Пирс заговорил. Не знаю, каких нечеловеческих сил это ему стоило.

– Тебе не приходилось видеть раньше художества мистера Смита?

Я нашел в себе мужество лишь слегка мотнуть головой. За долгие годы работы по расследованию самых разных убийств я впервые сталкивался с подобным. Лоскуты кожи, свернувшиеся рулонами, обнажали его мышцы и связки. Я одновременно испытывал и страх, и шок, и отвращение.

Томас Пирс стал жертвой мистера Смита. Последней ли?

– Не подходи ближе. Стой, где стоишь, – его шепот прозвучал, как команда.

– С кем я разговариваю? С Томасом Пирсом или с мистером Смитом? – собравшись с духом, спросил я. Пирс еле заметно пожал плечами:

– Оставь свои психологические эскапады. Я куда умнее тебя.

Мне ничего не оставалось, как только кивнуть. Да и имело ли значение, кто сейчас был моим собеседником: Пирс или Смит?

– Я, Пирс, убил Изабеллу Калайс, – словно заклинание повторил он привычную фразу. Глаза его закрылись, будто в трансе. – Я, Пирс, убил Изабеллу Калайс.

Он приложил скальпель к груди, готовый нанести последний удар. Мне хотелось отвернуться, но я был не в силах сделать это.

«Этот человек хочет пронзить собственное сердце, дабы завершить полный жизненный круг, – мелькнула мысль. – Значит, буква "С" все-таки обозначала Смит».

– Ты так и не избавился ни от одной вещи Изабеллы, – проговорил я. – Даже все ее фотографии на местах.

Пирс кивнул:

– Да, доктор Кросс. Все эти годы я оплакивал ее.

– Именно так я и думал. С этим были согласны и специалисты из поведенческой группы в Куантико. Но потом все-таки мне открылась правда.

– И что же ты понял? Расскажи-ка мне что-нибудь обо мне, – он усмехнулся, и я вновь поразился, насколько быстро и ясно работает его мозг.

– Те, прочие убийства. Ведь ты не хотел никого убивать, верно?

В глазах Пирса вспыхнул огонь. Теперь он поддерживал в себе жизнь лишь огромным усилием воли. Его надменность внезапно напомнила мне Сонеджи:

– Так почему же я поступал так?

– Ты просто наказывал сам себя. Каждое убийство было как бы римейком смерти Изабеллы.