Однако все же странно: откуда дядя Сеня мог знать, где на кухне лежат чайные ложки, где у его друга хранится заварка, а где стоит заварочный чайничек и сахар? Все это не находилось на виду, а было спрятано в самых разных уголках кухни. Ну, ложки еще ладно, всего три выдвижных ящика, в каком-нибудь из них да и найдутся приборы. Но Саша все-таки отметил, что дядя Сеня выдвинул именно тот ящик, который был нужен, и это был вовсе не первый сверху, а всего лишь второй.

А уж заварку без помощи ищейки и вовсе было бы не найти. Она хранилась в фарфоровой китайской баночке с красивой барышней на картинке. И ровным счетом ничего в этой барышне не говорило о том, что она является хранительницей пакетиков с заваркой. Заварочный чайник был убран в одно из отделений, где прятался за банками со специями. Одним словом, если не знать точно, то никогда не найдешь. А дядя Сеня нашел.

Конечно, он частенько бывал в гостях у своего друга, но все-таки для гостя-мужчины, которого к чайной церемонии допускают исключительно в самом финале в качестве дегустатора, такая наблюдательность – это редкое качество.

Но тут Саше пришла в голову одна мысль, и он крикнул на кухню:

– А я бы кофейку выпил! Дядя Семен, приготовите?

Не то чтобы Саше хотелось пить кофе, но он хотел посмотреть, как дядя Сеня справится с этим заданием.

Тот откликнулся моментально:

– Только растворимый, Сашок! Но хороший! Будешь?

Саша сказал, что будет, а про себя отметил, что дядя Сеня назвал марку кофе еще прежде, чем открыл дверцу шкафа, в котором стояла банка. И опять же, стоял кофе отдельно от чая, а дядя Сеня безошибочно вычислил и его место нахождения, и марку, и опять же, чашки для кофе тоже надо было еще поискать, а он их нашел так быстро, словно точно знал, где они стоят.

– Вы так хорошо ориентируетесь.

– Старая армейская закалка. Всюду чувствовать себя как дома.

Но это ровным счетом не объясняло, откуда дядя Сеня знал, где лежат чистые кухонные полотенца, а где взять бумажные салфетки, запас которых на столе подошел к концу.

Напоив и накормив всех желающих тортом, дядя Сеня начал одеваться.

– Поеду, свой долг я выполнил, больше мне у вас делать нечего. Надеюсь, о дне похорон моего дорогого Георгия уведомите.

Алиса, которая как раз в этот момент входила в дом, разговаривая с кем-то по телефону, обняла дядю Сеню, продолжая разговор:

– Да, тетя Соня, вы правильно едете, навигатор вас не подвел. Второй поворот будет тот, который вам нужен!

Дядя Сеня перестал завязывать шарф.

– А что, Соня тоже едет сюда?

Алиса четко помнила свою задачу, которая заключалась в том, что она должна была оповестить о переезде картин как можно большее количество народа, и громогласно возвестила:

– Их картины едут сюда! Те самые, с животными и их детенышами. У меня была кошка с котятами, у папы щенки, у Глафиры жеребенок, а у Анатолия Андреевича дома висели картины с коровой и овцами. Но теперь он хочет отдать эти картины нам. Говорит, что слишком нервная обстановка вокруг них складывается, он не хочет иметь ничего общего со всем этим. А нам уже все равно, тем более народу у нас в доме много, кто-нибудь да и выживет.

Из всего сказанного дядю Сеню заинтересовал только один момент, который он и уточнил:

– Значит, Соня приедет?

– Разумеется, тетушка с минуты на минуту будет тут.

Дядя Сеня тут же начал развязывать шарф и снимать уличные ботинки.

– Пожалуй, я еще схожу в туалет на дорожку.

На дорожку он сходил, но уходить домой явно передумал. Устроился в уголке и притих. На губах у него играла легкая улыбка, а весь вид говорил о том, что он погрузился в какие-то очень приятные мысли.

Появление Анатолия Андреевича с супругой не прошло незамеченным.