Появление Анатолия Андреевича с супругой не прошло незамеченным. Мужчина и так не отличался спокойным характером, а путешествие в сопровождении жены, которую он посадил на место штурмана, окончательно вывело его из равновесия. Он орал так, что весь район узнал, до чего безмозглое создание эта его жена.

– Надо было повернуть направо, она мне говорит, налево. Дожила до седых волос, а где право и лево – не отличает.

Вид у тетушки Софии был, как обычно, безмятежный и чуточку отсутствующий. Она мило улыбалась всем вокруг, что-то щебетала на своем птичьем языке и совсем не обращала внимания на бушующего рядом с ней супруга.

Впрочем, картины волок на себе лично Анатолий Андреевич, изрыгающий при этом громы и молнии и оповещающий всех вокруг, что он совсем не хочет, чтобы его самого и эту чокнутую, выжившую из ума идиотку, на которой его угораздило жениться и которую теперь он вынужден терпеть рядом с собой, убили из-за ее дурацких картин.

– Мало того что не находится охотников, которые бы могли избавить меня от этой старой докуки, так еще нас бы с ней и прихлопнули из-за чьей-то дурацкой мазни. Софья! Помоги мне!

Но тетушка София семенила вперед, совсем не обращая внимания на супруга.

– Она еще и глухая, словно пень! Софья!

Но тетушка не обращала на него ровным счетом никакого внимания. Она сразу же прошла на кухню, где вымыла руки, по-хозяйски достала чай и заварила себе чашечку душистого напитка. Действия ее до такой степени напомнили манипуляции дяди Сени, что Саша даже удивился. До чего похоже действуют эти двое. Такое впечатление, что они обжились в доме у Георгия Сергеевича не хуже самих хозяев.

– Как вам удается сохранять спокойствие духа? – спросил он у пожилой женщины. – Как я посмотрю, супруг у вас очень уж грозен.

Тетушка София просияла своей замечательной улыбкой и переспросила:

– А? Что ты сказал, мой милый?

Саша повторил.

– Ничего не слышу. Ах, вот в чем дело!

И тетушка достала из ушей белые мягкие комочки.

– Вот теперь порядок, – рассмеялась она.

– Что это у вас такое?

– Это беруши, отличная вещь, у меня их огромный запас еще со времен СССР. Практически полностью гасят звук. Сейчас продаются другие, тоже мягкие, но вроде как из вспененной резины. Мне они не нравятся, и звук не гасят, и ушам с ними неудобно. Даже не представляю, что буду делать, когда подойдет к концу мой старый запас. Анатолий иногда так громко излагает свое мнение, что без этих штучек мне бы давно пришел каюк. Когда я вижу, что он не в духе, просто затыкаю уши и наслаждаюсь тишиной!

И, улыбнувшись ему своей лучезарной улыбкой, тетушка София поплыла обратно в гостиную. Там уже собрались все, рассматривая картины.

– Нет, ну ведь мазня же! – грохотал Анатолий Андреевич. – Только такой придурочной бабе, вроде моей жены, могла прийти в голову мысль купить эти картины.

– Отчего же, животные очень хорошо нарисованы. А ягнятки вообще очень милые. Вот тот беленький, так бы и расцеловала его мордочку.

– А мне понравился черненький.

– Я бы взяла того, с длинной шерсткой.

– У серой овцы родилось трое детей, белый, черный и рыжий, который вообще не ягненок, а козлик!

– Это же картина, на ней может быть все что угодно, лишь бы это нравилось заказчику.

Корова с теленком понравилась всем без исключения. Даже Анатолий Андреевич одобрительно заметил, что вымя у нее что надо. Остальные восхищались и блестящей, лоснящейся на солнышке золотистой шерстью. И длинными, изогнутыми наподобие лиры рогами. И кротким взглядом больших, карих, опушенных густыми ресницами глаз.

– Корова – красавица!

Рядом с мамой-коровой резвился длинноногий телок, очень похожий мастью на мать.