Но я для себя уже решила – только вперед! И с усилием выдернула собственное тело из ловушки.

– Надо же! – нервно восхитилась подруга. – Так в кино показывают процесс вылета пробки из бутылки шампанского. Только не пенишься. Мне всегда больно смотреть на процесс пустого перевода благородного напитка. Как думаешь, что это за лужица осталась от Петухова? Наверное, уходя от «леди», не пописал на дорожку. А тут форс-мажор… Ты иди, только ключи голыми руками не трогай. Я сейчас, на всякий случай возьму пакет. Ничего, если твой хлеб просто так полежит?

Я хотела посоветовать подруге вытряхнуть из пакета ее собственный батон, но горло перехватило – маленькая лужица, рядом с которой лежала связка ключей, была интенсивно красного цвета. Не веря своим глазам, я медленно подходила к месту падения Ильи Семеновича.

– Фига себе! Неужели Петухов так шлепнулся на задницу, что носом кровь пошла?

Подскочившая Наташка нагнулась и, подхватив ключи, быстро отступила.

– Ирка! Тут на мокром месте какая-то маленькая фигня валяется, похожа на резиновую пулю. Я такие у наших охранников видела. А ключи – от машины. Дуем назад! Нет, стой на месте. Дерево повалишь. Лучше сейчас подъеду.

Уговаривать меня стоять не было необходимости. Гораздо труднее далось Наташке стремление усадить меня в машину. Я никак не могла сообразить согнуться, из оцепенения вывела только новая порция военного марша: в руках у подруги, заменяя собой целый оркестр, начал изгаляться мобильник. Я закрыла уши ладонями, нырнула на переднее сиденье и уже оттуда проорала Наташке:

– Петухова не собирались похищать. Его просто хотели убить, но не получилось. – И тихо добавила: – Теперь уже, наверное, получится.

Наташка мигом завела машину и только тогда ответила на звонок:

– Дашка?! Какого черта?! Ефимов? Ефимов, какого черта?!

Было очень хорошо слышно, как Димка, перебив Наталью, интересуется, где находится его жена. Так и видела его пылающую праведным гневом физиономию. Наташка вопросительно посмотрела на меня, как будто я могла подсказать что-нибудь путное. Все возможные для такого случая причины были давно исчерпаны в моих предыдущих задержках.

– Очень плохо, Дима, что ты не знаешь, где твоя жена, – начала Наташка, явно не зная, что соврать. – Что значит, она была со мной? Выбирай выражения! Что ты о ней говоришь в прошедшем времени? Она не была, она есть!

За считанные доли секунды лицо Наташки прояснилось. Подруга с места в карьер принялась объяснять, как я задержалась на двадцать минут на работе потеряв ключи от кабинета. Затем как мне не понравилась ткань, которую она выбрала для дачных штор, именно потому Наташка вынуждена была ее купить, а теперь эта ткань и ей разонравилась, а под конец пожаловалась на то, как лихо я обсчитала кассиршу в универсаме. Получалось так, что при покупке хлеба мне с пятисот рублей дали лишних четыре с половиной тысячи, а я заметила это только через пятнадцать минут. Пришлось разворачиваться и катить назад – возмещать убыток. И вот, когда мы почти подъехали к дому, выяснилось, что в итоге мне вообще забыли дать сдачу с пятисот рублей. Просто я залезла не в тот карман кошелька. Четыре с половиной тысячи, отложенные мною на черный день, бездумно сунуты в совершенно чужой карман. Черный день можно считать наступившим. Деньги возвращать отказались, пока кассирша не «снимет кассу». Ждем-с.

Кажется, Димка возмущался тем, что я ему не позвонила. Хотя бы с Натальиного мобильника. На деньги ему было наплевать. Подруга уверяла, что мое умственное и физическое состояние этого не позволяло – стрессы один за другим. А шницели он и сам в состоянии разогреть.