Небесный танец закончился также внезапно, как и начался.

Над их головами раздался вдруг стук. Брент, коснувшись губами лба Джесс, остановился, держа ее за талию, и поднял, нахмурившись, глаза вверх. Девушка перехватила его взгляд и тоже задрала голову.

Сквозь небесное стекло на них внимательно и недобро смотрел кто-то огромный и стучал кулаком в перчатке по этому самому стеклу, пытаясь его разбить. Джесс вдруг показалось внезапно, что она видит маску снеговика, и это ее испугало. Она теснее прижалась к Бренту, словно ища у него защиты. Он успокаивающим жестом коснулся ее спины, и страх моментально прошел.

Она всегда верила Бренту.

Стекло треснуло под очередным ударом снежного чудовища.

– Мы встретимся, – шепнул Брент Джесс, прежде чем небесное стекло рассыпалось на миллиарды осколков.

Один из них, сияющий и искрящийся, падал прямо на Джесс, но Брент оттолкнул ее, и осколок наполовину вошел в его тело, пронзая насквозь. Он рухнул на колени, опираясь руками о поломанную звезду и опустив голову.

На город закапал кровавый дождь.

Наверху захохотали громом.

– Брент! Нет! – упала перед ним на колени Джесс, трясущимися руками касаясь его напряженных твердых плеч. Ее кожу выше запястья опалило болью – оцарапал один из крохотных осколков, но девушке было все равно. Она думала только о Бренте, и до собственной боли ей не было дела.

Платье ее посерело. В волосах блестела стеклянная пыль. Улыбка пропала. И сердце сжалось от горького предчувствия.

– Что делать, что делать, – беспомощно шептала Джесс. – Брент…

Он поднял голову. Из-за упавших почерневших прядей сверкнули лиловые глаза. Джесс едва сдержала себя, чтобы не отпрянуть назад. Брент протянул дрожащую окровавленную ладонь с выступающими венами и коснулся ее предплечья.

Небо вдруг перевернулось.

Они стали падать.

Джесс пыталась схватить Брента за руку, но он растворился в осколках и сизой дымке.

Когда ноги Джесс коснулись земли, она распахнула глаза.

Девушка все еще находилась в больнице, в своей одиночной палате, из окна которой можно было увидеть блеклый грязно-оранжевый рассвет.

Сумасшедший сон…

Джесс попыталась встать, и это у нее получилось не с первого раза – так кружилась голова. Что там говорил Эрик? Сотрясение?

Самого Эрика нигде не было. Возможно, он все-таки оставил ее и уехал домой, и Джесс отлично его понимала.

Возможно, все еще находясь под действием успокоительного и, не чувствуя ставшего уже привычным страха, она подошла к двери и вышла в длинный коридор. Ей показалось, что тень вдалеке имеет форму огородного пугала, но, кажется, это был обман зрения.

Когда Джесс вернулась к себе в палату и вновь заснула, ничего ей больше и не снилось, как бы сильно ни хотела она увидеть Брента вновь.

Брент-Брент-Брент…

Паника, вопреки желаниям властей, усиливалась, и средства массовой информации почти с удовольствием обмусоливали происходящее, едва ли не мифологизируя. Полиция не бездействовала, а работала в усиленном режиме, привлекая к делу лучших специалистов, однако видимых результатов не было.

Джесс не захотела оставаться в больнице и на время перебралась к родителям. Она лежала на кровати в своей старой спальне, спокойная от того, что знала – в доме всегда кто-то есть. Вставать ей не разрешалось – единственным исключением за последние дни стали похороны Вивьен, куда Джесс приехала вместе с Эриком. Он же поддерживал ее, не давая упасть от головокружения тогда, когда гроб с телом подруги опускали в землю.

Джесс чувствовала вину – вместо того, чтобы скорбеть, она не могла думать ни о чем другом, кроме как о подступающей к горлу тошноте. Она ужасно боялась, что прямо здесь, прямо сейчас ее вывернет наизнанку.