Сверху раздался хохот.

Джесс подняла голову и с ужасом увидела, как над ней склоняется пугало, тонкая ядовито-зеленая полоска, заменяющая рот, растянулась от уха до уха.

Ему было весело.

Последнее, что она видела, перед тем как потерять сознание, – когтистую неуклюжую руку пугала, которую то глумливо протягивало ей.

Пальцы-коренья извивались, как червяки.

Джесс падала, падала, падала…

И проснулась, тяжело дыша.

В комнате ее дома было тихо, темно и очень холодно из-за открытого окна.

С гулко бьющимся сердцем и ощущением грязи на всем теле после падения в могилу Джесс встала, поспешила включить нижний свет и подошла к окошку, из которого дуло так, что тонкие марципанового цвета шторы шевелились.

Где-то далеко протяжно завыла собака, и девушка поспешила закрыть окно, за которым царила тьма, разрываемая вдалеке тусклыми огнями, похожими на светящиеся точки.

– Я не должна бояться, – сказала Джесс собственному отражению в круглом зеркале изящного туалетного столика. Она выглядела более изнеможенной, чем обычно: осунувшееся лицо, бледная кожа, синяки под уставшими глазами. Да и голос был хриплый, испуганный.

– Не должна, – повторила она, сжимая руку в кулак. Что-то казалось ей странным, неправильным.

Она не видела, как отражение кивнуло ей в ответ, взяло со столика заколку с цветком лилии, подаренную Вивьен, и закололо на темных густых волосах. Поправило пряди, обрамляющие лицо, улыбнулось, склонив голову набок.

Джесс, не выключая свет, легла в кровать, на спину, и со вздохом закрыла глаза, подумав, что ей пора обратиться к психотерапевту.

Только тогда, когда тени на стене зашевелились, приобретая очертание пугала, а тело вдруг сделалось тяжелым, набитым ватой и перестало слушаться, она вдруг поняла, что ее смущало с самого момента пробуждения.

Она засыпала в доме своих родителей. Так почему же проснулась в своем доме?

Ловушка?!

Пугало, выйдя из тени стены напротив, лишь развело руками.

Алые глаза его, не мигая, смотрели прямо в ее лицо.

– Ты сама этого хотела, – раздался голос у самого уха Джесс. – Ты сама. Сама. Сама…

Пугало облизнулось. И вдруг стало приближаться, и тени тянулись следом за ним, липнув к распростертым в объятиях рукам, как паутина, растягиваясь и рвясь.

– Нет, – прошептала с трудом Джесс, объятая животным ужасом и умирающая от страха. – Нет…

– О да. Меня зовут Темное Пугало. А тебя…

Когда чудовище склонилось над ее лицом, обдав запахом горьких трав, Джесс зажмурилась. И вновь, проглоченная темнотой, полетела куда-то.

…туда, где властвовала сама вечность. Вне времени и пространства.

Ее отражение вышло из зеркала, став полупрозрачным, и спокойно шагнуло к задумчивому Пугалу. Улыбнулось, надело на его голову из холщового мешка черную шляпу и улыбнулось, с любовью глядя на прошитое грубыми стежками лицо с угольками глаз.

Пугало улыбнулось в ответ.

И, кажется, даже подмигнуло.

Комната Джесс сложилась пополам, и еще раз, и еще – как флаг, и превратилась в кирпичик дома, стоявшего за кладбищем.

Подул ветер, поднимая черную пыль, и вскоре все вокруг заволокло темнотой.

А после – пропало, словно и не было тут ничего. И никогда.

Джесс любит себя.

Джесс любит танцы, особенно вог, и благосклонна к чирлидингу, потому что состоит в команде поддержки. Она состоит во множестве клубов и везде старается выделиться.

Джесс любит восхищенные взгляды, журналистику, театр, ванильное мороженое и пиццу.

И, кажется, она любит Стивена Бэнкстона из школьной футбольной команды.

Они ходят на свидания, но у них еще ничего не было, и белокурая Аманда, глядя в зеркало и рассматривая свое обнаженное тело, говорит ей в раздевалке:

– Как можно начать встречаться, если вы еще не спали?

Она искренне так считает, но на это Джесс только пожимает плечами, нанося на губы блеск.