Я зажмурилась от яркой вспышки белого света. Мы оказались в какой-то полукруглой комнате, пустой и… странной?

– Туда, – указал мне мужчина на полупрозрачную стеклянную дверцу какого-то шкафа. – Это рекреационная камера.

– Что? – не поняла я.

Ему, очевидно, надоело со мной возиться, потому что он буквально силком подтащил меня к этой двери. Охранники меж тем куда-то исчезли.

– Разденься, – процедил он, – и зайди туда. Это душ.

– Душ, – немного дрожа, кивнула я.

Скорее, убеждая саму себя, что все в порядке, что деваться уже некуда и убегать надо было раньше. Черт возьми, кто эти люди? Я слишком долго жила на улице, чтобы верить в добрую социальную службу.

Торговцы органами?

Подпольный бордель?

Бред какой-то. Скорее, галлюцинации затуманенного болью потери мозга. И я сейчас в больнице или… или валяюсь, раненая, рядом с Сашкой.

Сашка… при мысли о подруге на глаза снова набежали слезы. Чтобы незнакомец не видел их, я быстро принялась раздеваться. Мужчина отвернулся, словно не хотел смущать. Но я все равно чувствовала, что любое неосторожное движение – и мне придется несладко.

В нем была опасность. Чувствовалась интуитивно. Работали какие-то примитивные инстинкты, заставляли держать ухо востро. Движения мужчины были спокойные и неторопливые, он вел себя так, словно был уверен в своей силе. Так оно и было. И эта уверенность взялась не на пустом месте.

Я ступила на холодный пол душевой кабины, и дверь сама по себе закрылась. Сердце забилось быстрее, тошнота подкатила к горлу. Я не любила замкнутые пространства. Все вокруг заполнилось каким-то паром.

Я почувствовала, как слабею, как ноги больше не держат. Но почему-то не упала. Паника охватила все тело, я сделала попытку освободиться, но руки не слушались. Потом все взорвалось болью, я выгнулась и закричала. Мне казалось, что громко, но на самом деле у меня вырвался едва заметный хрип.

И так же неожиданно, как и началось, все прошло. Ко мне вернулась способность двигаться. Я подняла руку и увидела, как прямо на глазах заживают все ссадины и царапины. И даже давний шрам от пореза стеклом разглаживается и вскоре исчезает.

Что происходило в этот момент, не знаю, но все эти странности были слишком для измученного сознания. Вокруг постепенно сгущалась тьма, и вскоре мне надоело ей сопротивляться. Позволить обмороку забрать тебя во тьму, без боли и страха, – самое лучшее ощущение на свете.

– Что ж, – врач-ксенолог посмотрел на экран, где загорались и угасали какие-то ему одному понятные символы, – девушка относительно здорова. Незначительные повреждения, старые переломы, шрамы и зачатки инфекций мы убрали. Довольно неплохая физическая форма. Фенотип почти полностью земной. К сожалению, кровь землян намного сильнее нашей. Но в целом состоянием девушки я удовлетворен, госпитализация не требуется. Однако понадобится время на эмоциональное восстановление. Пришлось отключить ее, слишком сильное сердцебиение. Что там случилось?

– Потеряла подругу, – ответил Фортем. – Какая-то скотина стреляла по окнам, где они спали, и застрелила ее подружку.

– Бедняга, – сочувственно покачал головой врач. – Что ж, сутки – и она будет в порядке. Можно готовить отлет.

– Да. – Фортем кивнул. – Полагаю, на сегодня вы свободны.

– Но…

– Я проконтролирую сам. Отдохните, Хэжин, впереди долгая дорога.

Врач спорить не стал, впрочем, поняв, что Фортему что-то нужно. Тот едва дождался, когда останется один, и тут же сел за пульт управления рекреационной камерой.