Со временем «малый набор» вырос в «большой». При этом Казанцев не очень-то следил за совместимостью предлагаемых версий концепции палеовизита. Сначала он долго не мог определиться с родиной пришельцев, колеблясь между Венерой и Марсом; затем объявил, что «сыны неба» были выходцами с планеты Фаэтон — гипотетического мира, который якобы существовал между орбитами Марса и Юпитера, был разрушен ядерной войной и превратился в пояс астероидов. Еще позднее объявил пришельцев жителями планеты Солярия из системы Сириуса. Интереснее другое: по мере формирования палеокосмической мифологии Казанцев все чаще вовлекал в нее реальных исторических персонажей, которые так или иначе проявили себя в удобном для утверждения гипотезы смысле. Например, в повести «Тайна загадочных знаний» (1986), которая затем вошла составной частью в роман «Клокочущая пустота» (1989), он пишет о непосредственном контакте Сирано де Бержерака с «соляриями» — в общем-то, лишь потому, что знаменитый французский поэт-забияка некогда выпустил сатирическое сочинение «Иной свет, или Государства и империи Луны» (Histoire comique des États et Empires de la Lune, 1657), где в остроумной форме описал воображаемый контакт с селенитами и высказал соображение о том, что великие европейские философы получали информацию от жителей Луны или Солнца.

Впрочем, даже Казанцев не решился сделать то, на что сподобился другой известный советский теоретик палеовизитов — филолог Вячеслав Зайцев. В 1962 году он подготовил доклад «Космические реминисценции в памятниках древней письменности», с которым выступил на кафедре классической филологии ЛГУ и в Ленинградском отделении Союза писателей РСФСР. Рукопись получила распространение в самиздате, но ее отдельные фрагменты публиковались сначала в альманахе «На суше и на море»⁶, а позднее в провинциальном журнале «Байкал»⁷. Принципиальное отличие концепции палеоконтакта, предложенной Зайцевым, состояло в том, что основное внимание он уделил библейским преданиям, включая апокрифы. При этом филолог рассуждал довольно прямолинейно: нимбы он объявлял шлемами космонавтов, иудейские тфилин и талит — системой датчиков, молитву — телепатическим контактом, а Вифлеемскую звезду — космическим кораблем.

Зайцев предложил весьма оригинальную трактовку фресок, находящихся в монастыре Высокие Дечаны, расположенном в Косовской Метохии. Как установлено, они создавались в 1350 году. Встретив в югославском журнале рассуждения о том, что на фресках изображены объекты, похожие на первые советские спутники, филолог не только согласился с этим мнением, но и похожим образом интерпретировал икону «Воскресение Иисуса Христа», хранящуюся в Троице-Сергиевой Лавре. «На этой иконе мы видим Христа, находящегося в некоем вместилище обтекаемой формы, тоже отдаленно напоминающем космический корабль, стоящий на земле. Из нижней части вместилища в обе стороны идет дым, закрывающий ноги стоящим по бокам ангелам. <…> Икона, несомненно, имеет апокрифический характер. Можно предположить, что существовал письменный апокриф, который толковал “воскресение” и “вознесение” Христа необычным образом, отличающимся от канонической церковной версии.