— Но ты же прекрасно знаешь, что мы не такие! К чему тогда эта дурацкая проверка?

— Я проверяла не вас, — Кира посерьезнела, — а Марину. К сожалению, любое общественное дело порой привлекает… людей, которые в реальности понятия не имеют, чем им предстоит заниматься и с кем столкнуться. Вот я и решила ее немножко… отрезвить.

— А почему именно нами-то? Как бы бедная девушка после такой проверки в антидексисты не подалась!

— Потому что вы еще самые вменяемые, — честно сказала Кира, но не успел Станислав возгордиться, как она глянула на лежащие перед ней листы и, снова всхлипнув, добавила: — Ну, по крайней мере, я так раньше думала!

ОТПУСТИ

Импульсивные решения обычно либо самые верные, либо самые идиотские, и это был второй вариант. Ночь, бессонница, одиночество… Он ворочался до четырех утра, а потом внезапно взял и отправил сообщение едва знакомому человеку. А тот взял и сразу же перезвонил — у них, оказывается, сейчас день, и да-да, он немедленно свяжется с Кирой Гибульской и все организует!

Спать расхотелось окончательно.

«Третий шанс» только вчера вернулся из долгого рейса, экипаж наслаждался заслуженным отпуском и запросто мог послать владельца судна читать трудовое законодательство, но отношения между ними были не столько деловыми, сколько дружескими.

— Не, мне, конечно, не сложно быстренько смотаться на Землю и обратно… — печально соврал поднятый ни свет ни заря Козырь, пилот и одновременно капитан судна. — Но ты уверен, что тебе самому нужно туда лететь? Давай ты по картинкам выберешь, а мы с Марьяной за ней сгоняем.

— Нет, — решительно возразил он, — я должен обязательно увидеть ее вживую, поговорить, заглянуть в глаза…

— Да ладно тебе, — ухмыльнулся Козырь. — Вот Хрущак даже женился по инфранету, и ничего, нормально живут, уже трех детишек настрогали. Хотя при первой встрече его, конечно, чуть кондрашка не хватила…

— Все будет в порядке, космические перелеты мне врачи не запрещали. — «Просто категорически не рекомендовали». — Заодно и развеюсь, давно со станции не выбирался.

Естественно, ни черта не получилось в порядке. Несмотря на все старания пилота, корабль не мог полностью избежать перегрузок — терпимых для здорового человека, но изломанное тело мстило за каждый гиперпространственный скачок болью в остатках позвоночника, тошнотой и долго не проходящей слабостью.

Он старательно делал вид, что ничего не происходит, команда — что ничего не замечает. Полетели, кстати, все: и Марьяна, навигатор, и техник, и врач с таким багажом, словно одолжил у коллег половину станционного медблока. Решили, видимо, что это изощренный способ самоубийства, и твердо вознамерились ему помешать — хотя на самом деле он уже давно прошел этот этап и поклялся, что больше никогда. Но если б только себе — может, и не сдержался бы…

— Отдай мне нож, чертова кукла!

— Программа защиты хозяина является приоритетной.

— Отдай. Мне. Нож, — цедит он сквозь зубы. — Это приказ!

Помедлив, она протягивает ему кулак, как ножны, из которых торчит черная пластиковая рукоятка. Он раздраженно хватается за нее — и рукоятка остается у него в руке.

Она разжимает окровавленную ладонь, в ней — мелкое керамическое крошево.

— Техническая ошибка, — невозмутимо сообщает она. — К сожалению, данный предмет необратимо поврежден.

Со временем лихорадочное возбуждение начало ослабевать, к концу пути сменившись привычной апатией, которую он скрывал тщательнее, чем физическое недомогание: нет ничего противнее безнадежно больного брюзги, вокруг которого как ни скачи — все не то.