Я кивнула.

Наш общий приятель Семен сбил подростка, который бежал поздним вечером в дождь через мост. У паренька на голове были наушники, в них громко играла музыка, вот он и не услышал шума приближающейся машины. А Сеня не ожидал, что из серой пелены ливня прямо перед капотом возникнет человек. Мальчик скончался на месте, но Ромашин избежал наказания – он ехал, соблюдая правила, а вот пострадавший их нарушил.

– Все равно я хочу убедиться, что полиция предпримет все возможное для поисков машины, – не сдалась я.

Настя пожала плечами, ничего не ответив.

– Очень хорошо, деточка, что ты еще не ушла, – заявил Илья Николаевич, входя на кухню. – Я изучил письмо насчет Катценвеленбогена. Вот тебе деньги, сделай одолжение, сходи на почту и отправь их в Хорхштурмвальдский колледж. Но только срочно! Телеграфным переводом. Интересно, как долго платеж будет идти? Раньше он добирался за сутки. Мне срочно нужна книга «Болен Катцен». Без нее работа не движется.

Меня покоробил жизнерадостный тон Петрова. Не очень‑то уместно демонстрировать радость в день, когда трагически погиб молодой человек, за которого твоя дочь собиралась выйти замуж. Но что поделать, Илью Николаевича не волнует никто, кроме него самого. Его уже поздно перевоспитывать, он таков, каков есть.

Я взяла купюры.

– Не беспокойтесь, Герберт Краузе‑Михайлов получит перевод максимум через час.

– Восхитительно! – обрадовался Петров. – Зря говорят, что в стране полнейшая разруха. Телеграф исправно служит гражданам.

Я кивнула. Ну не объяснять же Илье Николаевичу про безналичную интернет‑оплату?

– Молодец, Лампа, очень хорошо сработала, – продолжал нахваливать меня ученый. – Никто до сих пор не проявлял столь замечательной оперативности. Теперь буду обращаться исключительно к тебе.

Я закашлялась. Может, не стоило столь быстро сообщать Илье Николаевичу о послании из колледжа? Лучше бы мне притащить ответ хранителя библиотеки через неделю, а не демонстрировать усердие. Оно, как известно, наказуемо.

– Хочу лечь! – резко сказала Настя и, не попрощавшись, ушла.

Я еще минут десять слушала пылкую речь Петрова о том, как продвигается работа над докторской диссертацией, затем откланялась. Вышла на улицу, набрала указанный на визитке телефон:

– Неверов слушает, – раздалось из трубки.

– Здравствуйте, Анатолий Михайлович, у меня есть информация о ДТП на улице Воротникова.

– Говорите.

– Не по телефону, – решительно заявила я.

Неверов помолчал, потом без всякого энтузиазма ответил:

– Ну, подъезжайте. Желательно до часа дня, потом я буду занят.

Переименование милиции в полицию никоим образом не отразилось на интерьере служебных помещений. Я прошла по длинному узкому коридору со стенами, выкрашенными серо‑синей краской, миновала несколько стендов, один из которых почему‑то был посвящен спасению утопающих, и очутилась в довольно просторной комнате, там противно пахло чем‑то кислым. В углу, у окна, за серым канцелярским столом сидел тощий мужчина в свитере.

– Вы ко мне? – устало спросил он.

– Евлампия Романова, – представилась я, – ищу Неверова.

– Уже нашли, – вздохнул полицейский, – говорите.

Я без приглашения села на холодный пластиковый стул и рассказала хмурому дядьке про визит Дроздовой.

Анатолий Михайлович ни разу не перебил меня, вопросы он начал задавать, когда я замолчала.

– Значит, вы считаете, что за рулем сидела гражданка Дроздова?

– Вероятно, да, – кивнула я.