Одно из окон гостиной располагалось в неглубокой полукруглой нише. Тут стояли граф Хотек с принцем Ольденбургским. Распространяя вокруг себя острый дух керосина, Иван Дмитриевич подошел к этому окну, отдернул штору. На подоконнике за ней обнаружилась пустая косушка и оплывший кусок масла на газете. Он взял капельку на палец, лизнул: чухонское.

— Что это? — по-русски изумленно спросил Хотек.

— Ваше сиятельство, — с поклоном ответил Иван Дмитриевич, — это данные, с которыми мне предстоит начать расследование.

Двое жандармов и камердинер с ведром пересекли гостиную в обратном направлении, после чего Шувалов радушным жестом хозяина, приглашающего гостей к накрытому столу, предложил собравшимся пройти в спальню. Принц Ольденбургский, герцог Мекленбург-Стрелецкий, Пален, Хотек и генерал-адъютант Трепов чинно приблизились к постели. Прочий мундирный люд столпился в дверях. Иван Дмитриевич подумал, что если Шувалов решил сохранить в секрете это убийство, опрометчиво было скликать сюда столько народу. Хотя, наверное, все это были люди надежные, умеющие держать язык за зубами.

— Какой ужас! — громко сказал принц Ольденбургский.

Все закивали, хотя истинный ужас неизвестности и ожидания остался в гостиной, а здесь, в прибранной и затененной комнате, глядя в лицо покойного, на котором камердинер успел припудрить синеватые пятна, все должны были испытать мгновенное облегчение. Смерть, слава богу, выглядела пристойно.

— Было бы крайне нежелательно, чтобы его величество император Франц-Иосиф, ваше Министерство иностранных дел и ваш Генеральный штаб узнали об этом преступлении раньше, чем мы найдем преступника. Уверяю вас, это вопрос нескольких часов.

Иван Дмитриевич случайно подслушал этот разговор, когда обследовал замок на парадном.

— Мой долг, — холодно отвечал Хотек, — немедленно телеграфировать обо всем в Вену. Подозреваю, что убийство совершил какой-нибудь фанатик из так называемого «Славянского комитета». В Москве, правда, эта публика более активна, чем в Петербурге, но и здесь ваша пресса переполнена их воплями о том, что мы якобы притесняем наших славянских подданных. Очевидно, эти господа почувствовали свою безнаказанность и решили перейти от слов к делу. Их цель — спровоцировать войну между нашими империями.

— Вы преувеличиваете, граф.

— Ничуть. Сегодня на мою жизнь тоже совершено покушение.

— Боже мой! Как?

— Утром, когда я проезжал мимо Сенного рынка, из-за забора кто-то пустил камнем в окно моей кареты. Вот такой камень, — показал Хотек. — Он пролетел буквально в дюйме от меня, возле самой головы. Есть свидетели. Боюсь, что смерть бедного Людвига — это только начало. Следующей жертвой могу стать я или кто-то из посольских секретарей. Например, барон Кобенцель.

— Я сейчас же отдам приказ об охране посольства, — сказал Шувалов.

— Благодарю.

— На выезде вас будет сопровождать казачий конвой.

— Смею надеяться, этими мерами вы не ограничитесь, — заметил Хотек.

С помощью лакея он с трудом забрался на подножку, немного передохнул, затем сложился в три погибели и задвинул свое журавлиное, по-старчески сухое тело внутрь кареты, откуда его тащил на себя другой лакей.

«Орел!» — подумал Иван Дмитриевич, глядя вслед отъезжающей карете.

Одновременно мелькнула мысль, что при успешном завершении дела можно получить не только русский, но и австрийский орден. Хорошо бы! Жена будет счастлива хвалиться перед соседками.

С этой приятной мыслью он продолжил осмотр княжеского особняка. Дом был двухэтажный, весь нижний этаж занимал князь, верхний пустовал.