– Да Бог с тобой, какие тут еще обязательства, - несколько растерявшись, отвечал бойкой Дуньке Архаров. И совсем было кинулся спасаться бегством, но вдруг его осенила мысль простая и мудрая.

– Так не желаете? - Дунька даже растерялась от такого странного к себе отношения.

– А что, Дуня, и приехала бы, - негромко сказал Архаров. - Я на Пречистенке поселился, спроси дом Архарова - всякий покажет.

– Хорошее место, - одобрила Дунька. - Мы тоже туда переберемся. Там теперь многие строиться будут. Я к вам, сударь мой Николай Петрович, девку пришлю предупредить. Я-то не каждый вечер выбраться могу. А приеду!

– Непременно приезжай, я своим людям скажу, что жду гостью, тебя прямо ко мне и проведут. Скажешься Фаншетой, - велел Архаров.

От Дуньки, залетевшей неожиданно высоко, могла быть немалая польза - такого рода девки, что дорого берут за свою любовь, знают обыкновенно всех богатых шалопаев, кутил и игроков, а также все новости того круга, где играют по-крупному.

– Прощай, монкьор! - по-модному воскликнула Дунька, послала воздушный поцелуй и поспешила к своей карете.

Архаров испытал желание почесать в затылке. Надо же, как ее судьба ввысь подкинула…

Решив, что Левушке в его разысканиях мешать не следует, он сел в карету и велел везти себя обратно на Лубянку, сильно недовольный тем, что вообще отправился на Ильинку. Час времени потратил - правда, приобрел стулья. Какого черта он вообще вместе с Левушкой вышел на улицу, сел в карету? Как оно вдруг получилось? Почему, довезя его до Ветошного, не уехал сразу?

А потому, что сам себе врал, определил Архаров. Сам перед собой делал вид, будто все образовалось случайно. И возможна случайная встреча. Больше так нельзя. Блажь, блажь… от воздержания, не иначе… нужно будет послать за Марфой, пусть подыщет чистую и непритязательную вдовушку, а он уж сколько надобно будет платить…

На Лубянке его ждали Устин Петров с двумя томами под мышкой и Шварц.

– Ваша милость, я отыскал, вот он, указ, в доподлинности, - сказал Устин.

– Прочитай.

Оказалось - 10 марта 1766 года был подписан государыней указ о том, чтобы картежные долги уничтожить и при живом отце неотделенным детям не верить. Что означало - вексель, подтверждающий карточный долг, не может быть опротестован судебным порядком. И обязательствам недорослей также веры нет - что и должен запомнить всякий, желающий облапошить почтенное семейство черед посредство сынка-недоумка. Что-то такое Архаров и раньше слыхал, но сам он уже много лет, как из недорослей перешел в солдаты, а потомства, способного на шалости, не завел, и картежных долгов тоже почти не делал - так что указ ему был до сих пор без особой надобности.

– А вот еще один, по сей день не отмененный, - Шварц раскрыл второй том, стстоящий из подшитых бумаг и заложенный опрятным шнурочком.

– Читай, Петров, - приказал обер-полицмейстер.

Устин не сразу разобрал старинный почерк, да и неудивительно - указ был сорокалетней давности, во всей Москве о нем, может, один лишь дотошный Шварц и помнил.

– «Понеже указом Государя Императора Петра Великого, - так приступила к делу императрица Анна Иоанновна, - в прошлом 1717 году в народ публиковано, дабы никому в деньги не играть под тройным штрафом обретающихся денег в игре. А как нам известно учинилось, что не токмо по тому указу такая богомерзкая игра не пресеклась, но многие компаниями и в партикулярных домах как в карты, так и в кости и в другие игры проигрывают деньги и пожитки, людей и деревни свои, от чего не только в крайнее убожество и разорение приходят, но и в самый тяжкий грех впадают и души свои в конечную погибель приводят». Засим следовал запрет играть в карты на деньги и указывалась мера наказания - тройное изъятие обретающихся в игре денег в первый раз, во второй - тюрьма на месяц для офицеров и знатных людей, а игроков подлого происхождения бить батогами нещадно.