Изменить размер шрифта - +

Юм-Юм уже забралась к бабушке на колени, и та её гладила.

– Да, мне все говорили, что у меня хорошая посадка, прекрасное чувство равновесия и талант управлять лошадьми. Знаете ли, бросать вызов животному весом в двенадцать сотен фунтов и делать это при помощи одной руки, ног, голоса и веса собственного тела – это кое-что да значит… Но я что-то слишком разговорилась. Прошу меня простить.

– Хорошего рассказчика слушать одно удовольствие. А что пробудило в вас интерес к птицам?

– Так, минуточку… дайте вспомнить… После того как я вышла замуж за мистера Инглхарта, я стала членом Женского птичьего клуба, поскольку клубы рукоделия и книголюбов, которые принято было посещать молодым матронам, мне были не по душе. О, сколько насмешек и издевок мы претерпели от местных жителей: подумать только, изучать птиц, вместо того чтобы в них стрелять! Они посылали письма в газеты, в которых писали, что от безделья мы не знаем, куда себя деть.

– Вы хотите сказать, что убивать певчих птиц считалось в порядке вещей?

– Вот именно! Мальчик приносил домой на плече связку маленьких птичек и продавал их мяснику. Они пользовались спросом во время званых обедов. К сожалению, и в наши дни попадаются стрелки, которые птицу воспринимают исключительно как мишень. Разумеется, всё это началось с тех пор, как правительство, считая, что птицы наносят ущерб урожаю, учредило за них премию. Теперь же ученые доказали, что пернатые защищают поля от грызунов, насекомых-вредителей и даже сорняков… Правда, в нынешние времена, боюсь, фермеры больше полагаются на распылительные машины и ядохимикаты.

Оперевшись передними лапами на подоконник окна, выходящего на восток, Коко вёл дружескую беседу с птицами, собравшимися у кормушки. Юм-Юм, урча, перебирала лапами подол бабушкиного платья.

– По-моему, я ей понравилась, – произнесла пожилая дама.

– Какие птицы слетаются к вашей кормушке? – спросил Квиллер.

– Самые разные! Больше всего я люблю гаечек. Они очень общительные и весёлые и к тому же не улетают на зиму. Друг Коко тоже остаётся на зиму в наших краях. Кардиналы – не перелётные птицы. А как они красиво смотрятся на фоне белого снега!

– Уму непостижимо, как только птицам удается выжить в этом климате.

– Они облачаются в зимнюю одёжку, которой служит им хороший слой жирка под перьями, – пояснила она. – О моих пернатых дружках я могу говорить вечность, но вам скоро выезжать на скачки.

– Я ничуть не спешу, – ответил он. – Должно быть, у вас, миссис Инглхарт, есть многое что вспомнить, помимо верховой езды и увлечения птицами.

– Могу я вам доверить свой секрет! – спросила она, заговорщически улыбаясь. – У вас честные глаза, и я уверена, что вы меня не выдадите. Обещайте, что не расскажете Виктории.

– Обещаю, – поклялся он тоном, заслуживающим всяческого доверия, который всегда его выручал в журналистской деятельности.

– Знаете, – увлечённо начала она, – когда все уходят из дому, я на своём лифте, который называю волшебной капсулой времени, спускаюсь вниз и брожу по комнатам, вспоминая свою прошлую жизнь. Сажусь за обеденный стол – когда-то я за ним разливала чай на весь Птичий клуб – и представляю, что он покрыт льняной скатертью, на которой стоят цветы в хрустальной вазе и серебряные подносы с разными деликатесами, а вокруг сидят дамы в шляпах… Всё это, верно, звучит глупо, будто я сошла с ума?

– Ничуть. Это звучит очаровательно.

– После этого я иду в первую гостиную, сажусь за пианино из розового дерева и беру несколько аккордов. И словно наяву слышу, как приятный тенор мужа начинает петь «Когда закончится чудесный день».

Быстрый переход