– Я ваш должник, – сказал он и оплатил счёт.

Когда Квиллер вернулся домой, коты мяукали от голода, и он стал думать, чем бы их покормить. Может, кашей Милдред?

– Если вы полагаете, что это кошачий корм, – обратился к своим питомцам Квиллер, – то вы ошибаетесь; это каша для людей. (Обычно Коко и Юм-Юм ни в какую не хотели есть кошачий корм.)

Они накинулись на кашу, а Квиллер растянулся на диване с новым журналом в руках. Потом Юм-Юм вскарабкалась к нему на грудь, а Коко уселся на диванной спинке. Они ждали, когда Квиллер почитает им про торговый дефицит или о каких-нибудь военных действиях.

В полночь Квиллер закрыл двери и задернул шторы. В июне рано светало, и если шторы оставались незадернутыми, в дом проникали лучи восходящего солнца, и коты полагали, что уже пора завтракать.

Безлунной спокойной ночью ничто не нарушало покоя на берегу озера, и Квиллер проспал до половины третьего. В половине третьего его разбудил какой-то странный шум. Квиллер сел и прислушался. Снова этот шум: глубокое протяжное урчание, которое становилось всё более громким, пока не превратилось в визг. Догадавшись, что это Коко изображает Тарзана, Квиллер прикрикнул:

– Ну-ка, тихо!

И снова улёгся, но тут же увидел какие-то световые блики. Он выбрался из кровати и поспешил в гостиную. Зелёный свет, исходящий из такого мощного источника, который позволял ему проникать даже сквозь шторы, придал белым стенам, диванам и даже светлой шерсти Коко какой-то призрачно-зеленоватый оттенок. Кот сидел на подлокотнике дивана. Он сгорбился, распушил хвост, прижал уши и во все глаза смотрел в окно.

Квиллер раздвинул шторы – и его ослепил яркий пульсирующий свет. Квиллер кинулся к двери, но никак не мог справиться с ключом. Наконец он вылетел на крыльцо и закричал: «Эй, убирайтесь отсюда!»

Но свет уже исчез, и не было слышно ни звука, только ветерок тихо шелестел в кронах деревьев. Квиллер ощупью двинулся обратно в дом: он всё ещё не мог видеть – так сильно ослепили его вспышки света.

Когда хвост Коко приобрёл нормальный вид, а из-под дивана вылезла Юм-Юм. к Квиллеру вернулось зрение, и он решил, что это была чья-то шутка. Наверное, это подстроил Буши, фотограф, включив свои вспышки, чтобы посмеяться над человеком, который не верит в НЛО. Инициатива, конечно, принадлежала Милдред,

ЧЕТЫРЕ

Во вторник утром Квиллер проснулся от рёва циркулярной пилы и от стука молотка. Одним глазом он посмотрел на часы. Они показывали половину седьмого. Вообще-то Квиллер любил поспать, но он понимал, что плотник занят работой; делает ступеньки. Надев тёплый костюм, он вышел на улицу.

На лужайке стоял синий пикапчик. Таких в Мускаунти насчитывалось около пяти тысяч. Но на этом была нарисована картинка: хлопающий крыльями цыпленок с разинутым клювом. На дверной ручке висела красная майка для игры в бейсбол с надписью «Коттл Рустерс» белыми буквами. Рядом с фургоном валялись доски и была установлена циркулярная пила. Плотник работал на песчаном откосе, с сумасшедшей скоростью заколачивая каждый гвоздь. Тук-тук-тук  – всего лишь три удара молотка.

– Доброе утро, – сонно сказал Квиллер, когда стук молотка прекратился на секунду.

Молодой человек оторвался от работы:

– Надеюсь, не разбудил вас.

– Вовсе нет, – произнёс Квиллер с легким сарказмом. – Я всегда просыпаюсь в шесть часов и бегаю перед завтраком.

Плотник не понял шутки:

– Правильно делаете… Ой, я забыл представиться. Меня зовут Клем Коттл.

Он отряхнулся и подал Квиллеру мозолистую руку.

Опять-таки, по мнению Квиллера, в Мускаунти насчитывалось около пяти тысяч таких рослых, здоровых, молодых светловолосых парней.

– Кажется, я где-то вас видел, – припомнил Квиллер.