– Да, – ответила она с довольной улыбкой. – Рада слышать, что оно вам понравилось. – Она протянула свой бокал. – Есть ли там, откуда вы принесли это, ещё столько же?

– Простите меня, я плохой хозяин, – извинился Квиллер. – Но только потому, что увлёкся разговором.

Когда он шёл с подносом в кухню, то увидел в холле обоих сиамцев – в позе внимательных слушателей: лапки подобраны, уши настроены на гостиную.

– Ведите себя хорошо, – сказал он тихо, когда проходил мимо них.

Напряжение Шерри начало ослабевать, и она благосклонно приняла второй бокал манхэттена.

– Вы хорошо смешиваете коктейли, мистер Квиллер. – похвалила она его.

– Зовите меня Квиллом, – напомнил он ей. – Что вы обычно пьёте?

– Неразбавленные напитки. Я никогда не смешиваю виноград с зерном.

Он позвенел кубиками льда в своём стакане со светлым виноградным соком.

– Между прочим, вам очень идёт белый цвет.

– Благодарю, – сказала она. – Я люблю этот цвет. Ну а теперь расскажите о себе. Чем вы занимаетесь?

– Я пишу, – скромно сказал он.

– А что вы написали? Ваши книги должны хорошо расходиться, но я никогда не встречала вашего имени.

– Я пишу учебники, – ответил он, пуская в ход свою изобретательность. – Они довольно скучные, но хорошо оплачиваются.

– И на какую тему?

– Преступление.

– О-о-о, – протянула она и мгновенно опустила глаза. – Невероятно захватывающая тема. Но боюсь, у меня слишком мало времени, чтобы читать. Что привело вас в наши края?

– Я искал на лето уединённое место в горах, где можно было бы поработать, не отвлекаясь, и один друг, который отдыхал здесь, порекомендовал мне Картофельные горы. Я не собирался снимать такой большой дом, но мне хотелось быть на самой вершине. – Он решил, что неразумно напоминать о кошках.

– Вы сейчас над чем-нибудь работаете?

– Да, над одной биографией. Над биографией вашего отца.

– Не может быть! Вы шутите?

Квиллеру показалось, что её удивление вызвано скорее беспокойством, чем энтузиазмом.

– Да, он был выдающейся личностью, впрочем, нет необходимости говорить вам об этом. Он внёс огромный вклад в развитие и благосостояние местной общины. Как журналист, он писал свои заметки в напористой манере, которая так редко встречается в наше время, и его редакционные статьи пользовались у читателей огромной популярностью. Но он оставался живым человеком. – Квиллер с трудом верил, что оказался способен нести подобную чепуху, но продолжал: – Я имею в виду его любовь к семье, его глубокое горе -потерю сыновей, страдания, которые он испытывал из-за болезни вашей матери… Я думаю, вы были опорой и утешением для него. – Взглянув на неё, чтобы увидеть реакцию, он чуть не рассмеялся, настолько комично выглядели её попытки принять соответствующее выражение лица. – Город собирается назвать красивую дорогу именем вашего отца. Как вы полагаете, он одобрил бы это?

– Знаете, он предпочёл бы, чтобы его именем назвали весь город, – сказала она в порыве откровенности, осушив второй бокал манхэттена.

– Как у дочери с отцом, у вас были хорошие отношения с ним? – спросил он невинно.

– Если говорить честно, Квилл, я была той ошибкой, которую часто совершают молодые пары. Мои родители ещё учились в колледже, когда я родилась, поэтому отец воспринял моё появление без энтузиазма. Кроме того, ему больше хотелось сыновей, а не дочерей.