Он знал: как только он отвернётся, Райкеровы деликатесы будут сцапаны и съедены.

Позже вечером Квиллер расположился в своём любимом кресле в позе мыслителя и погрузился в думы о Сьюзан Эксбридж, особе, на которую его просили «нажать».

На мгновение он насторожился, услышав пронзительные звуки, издаваемые Коко, – «погребальный плач», как он их называл. Похоже, подумал он, у Коко несварение желудка от загадочного блюда Милдред.

Сьюзан Эксбридж была, что и говорить, той ещё штучкой. Она забавляла его своими претензиями и пристрастиями. Ему нравилось поддразнивать её и поругивать от случая к случаю. И ему это сходило с рук: ведь он олицетворял собой Фонд К.

Сьюзан Эксбридж с величайшим уважением относилась к деньгам. В Пикаксе её считали снобом. Она получала очень приличное содержание после развода, покупала себе наряды в Чикаго и разъезжала на машине престижной марки. В её лавке – «Эксбридж и Кобб. Высокохудожественный антиквариат» – царил такой высокопарный тон, что местные жители боялись в неё заходить – разве только быстро-быстро проскользнуть в подсобное помещение, где, словно бедные родственники, ютились образцы наивного искусства. Это была коллекция покойной Айрис Кобб, завещанная компаньонке. Обширная библиотека миссис Кобб, состоящая из книг по антиквариату, заполняла полки в офисе Сьюзан, хотя, как утверждала Полли, миссис Эксбридж в жизни не открыла ни одной книги. Их отношения – его и Сьюзан – строились на взаимном подкалывании и обрамлялись экзальтированными восклицаниями Сьюзан, встречавшей и провожавшей Квиллера шумным: «Да-агуша!»

Теперь ему предстояло убедить её отдать буфет даром ради благого дела. Фонд К. легко мог выкупить его, но очень уж хотелось преподать Сьюзан урок.

Самым простым было бы ворваться в лавку со словами:

– Сьюзан! Что я слышу: ты продаешь  буфет ЦЭС! Какая непристойность! Эта вещь, если на то пошло, принадлежала миссис Кобб, и ты не потратила на неё ни цента! Твои состоятельные друзья жертвуют книги ценою в пять тысяч долларов! А ты не можешь подарить какой-то буфет за три тыщи баксов… Кстати, налоговая инспекция тебе это зачтёт.

Такая лобовая атака завершилась бы быстрой и эффектной победой. Но Квиллер не искал лёгких путей. Квиллер предпочёл бы что-нибудь более тонкое какую-нибудь замысловатую интригу.

И тут же он подумал о местном, с успехом используемом в Мускаунти способе вершить дела: пустить слух – и прежде чем кто-либо разберётся, дело сделано.

Он позвонил Полли Дункан. Сначала он терпеливо, со всеми подробностями, выслушал, как идёт проветривание зимних вещей. Потом рассказал о непредвиденном обеде, которым она пренебрегла.

– Кажется, я слышал потрясающую новость. Сьюзан Эксбридж дарит ЦЭС старинный буфет стоимостью три тысячи долларов!

– Не может этого быть! – вскричала Полли. – Она в жизни даром ничего не делает! Да и Эддингтона иначе как «этот ужасный старикашка» не называла. Как ты это объясняешь, Квилл?

– Трудно сказать. Проверь по своим каналам. Во всяком случае, это хорошая новость – если она верна.

– Я сейчас же кое-кому позвоню. Всё, дорогой! Спасибо, что дал мне знать… A bientot.

– A bientot.

Довольный собой, Квиллер повесил трубку Утром он наведается в лавку Сьюзан с поздравлениями.

Довольный своей разработкой операции «Буфет», Квиллер включил радио и услышал сообщение, от которого похолодел и замер на месте: у моста через ручей Блэк-Крик в восемь пятнадцать вечера произошло дорожно-транспортное происшествие со смертельным исходом. Как раз в этот момент Коко исторг свой зловещий вопль. Свой «вопль смерти»! Он всегда означал насильственную смерть.