– Это искреннее выражение моих чувств. Могу я чем-нибудь быть полезен? – спросил Квиллер.

– Я хотел бы рассказать вам о разговоре, который состоялся у нас с Вайолет в последний наш вечер. У вас найдётся несколько минут?

– Безусловно. Мы сейчас живем в Индейской Деревне.

Он дал Олдену указания, как попасть в «Ивы», и указания Коко – как себя вести.

– Бедный малый только что потерял жену, Коко! Постарайся выказать чуточку тепла, чуточку понимания.

Коко, склонив голову и поджав хвост, куда-то уполз, и последующие несколько часов его не было видно.

Когда Олден приехал, Квиллер с чувством пожал ему руку и препроводил к одному из мягких кресел. От закуски гость отказался и с места в карьер начал докладывать:

– Вы, вероятно, знаете, что дед Вайолет любил принимать гостей. Именно он построил просторный гостевой дом у подножия холма. Теперь его называют Старой Каменной Грудой – не из презрения, а любя. Гости жили неделями – от двух и дольше, днем наслаждаясь природой, а ближе к вечеру, принарядившись, поднимались в особняк на ужин, а после проводили время за играми. Вы играете в карты, Квилл?

– Пожалуй, нет. Мальчишкой я играл в карточную игру, участники которой много шумят, орут, бьют картами по столу. Мы называли её «пьяницей». Но это всё.

– Так вот, Джеффри предоставил своим гостям целую галерею – Галерею игр, где была на выбор добрая сотня настольных игр – от шахмат до маджонга. Молодежь предпочитала «старую деву», флинч.[25]  китайские шашки и все такое прочее. Люди посолид-неё могли провести время за домино и вистом. Играли в нарды, парчизи[26]  , «Монополию» – да во что только не играли! Так было, знаете ли, между тысяча девятисотым и девятьсот пятидесятым годами.

– Похоже, у вас там настоящий музей.

– Вот-вот. Слово в слово с Вайолет. Даже обычные игральные карты хранятся в красивейших шкатулках: резных, ручной росписи, инкрустированных перламутром. Вайолет полагала, что о галерее тоже стоило бы упомянуть в книге, но предварительно нужно на неё взглянуть.

– С удовольствием! Может быть, завтра?

Они договорились. Олден отправился по своим делам. И Коко крадучись вылез из-под кресла.

– Что с тобой? Что тебе не так? – грозно спросил его Квиллер.

Когда тем же вечером Квиллер прибыл к Полли, его встретили Брут, несший охрану, и Катта, которая вела себя этакой пугливой озорницей.

Они надзирали за тем, как он устанавливал складной столик у огромного – чуть ли не во всю стену – окна, расставлял приборы на двоих, выбирал музыкальное сопровождение и ставил на пол тарелки с их ужином. Затем Полли подала горшочки с тушёными «остатками» (чего – спрашивать не полагалось), приправленными мелко нарезанной петрушкой и подрумяненным миндалем.

Пока из магнитофона лились ноктюрны Шопена, они обсуждали прогноз погоды (штормовая) и вопрос о новом статусе Данди.

– Видишь ли, – сказала Полли, – многие приходят в магазин поглазеть на Данди, а уходят с купленной книгой. «Зелёные халаты» клянутся, что пятьдесят процентов продаж следует отнести на счёт профессионального шарма Данди. В плане налогообложения это значит, что мы можем считать траты на его корм, подстилки, туалетные принадлежности и ветеринарное обслуживание производственными расходами. Или же можно рассматривать его как одного из служащих, положить ему жалованье и предложить оплачивать своё содержание и медицинскую страховку. В этом случае встаёт вопрос: должен ли он иметь номер соцобеспечения и подавать налоговую декларацию?

Полли рассуждала об этом совершенно серьёзно, и он ответил ей в том же духе:

– Мне крайне не хотелось бы, чтобы у магазина или у Данди были неприятности.