– Пиво, – изумлённо пробормотал Обри, утонув в мягком кресле. Он не мог оторвать глаз от кошек, которые грациозно расхаживали вокруг него, принимали различные позы, поглядывали на гостя – словом, вели себя как настоящие целители.

Перед тем как запрыгнуть на колени Обри и свернуться клубочком у его локтя, Юм-Юм несмело повозилась со шнурками рабочих ботинок незнакомца. Затем она подняла голову и одарила гостя задушевным взглядом.

«Она колдунья!» – восхищённо подумал Квиллер.

– Какие большие глаза, – поразился Обри. – Почему она так странно смотрит на меня?

– Она хочет играть в гляделки. Она будет смотреть на тебя, а ты – на неё. Проиграет тот, кто моргнёт первым.

Квиллер поставил рядом с локтем Обри банку пива я поднос с сыром.

Затем за лечение принялся Коко. Он запрыгнул на ручку кресла и понюхал рукав Обри. Пропутешествовав по рукаву, холодный влажный носик стал принюхиваться к уху незнакомца.

– Щекотно, – почти что улыбаясь, сказал Обри.

– Тебе известно, что на каждой стороне кошачьей мордочки имеется двадцать четыре усика? И все они предназначены для щекотания. Посчитай, если хочешь убедиться, прав я или нет.

Обри повернул голову и увидел прямо перед собой гипнотизирующие кошачьи зрачки.

«Они знают, что гость попал в беду, – подумал Квиллер. – Кошки обладают врожденной склонностью к психотерапии».

– Если ты дашь Коко кусочек сыра, – сказал Квиллер, – то он станет твоим закадычным другом.

Обри послушался и был очень доволен, когда сиамцы стали есть сыр прямо из его рук.

– Совсем как пёс, который раньше жил у меня, – сообщил Обри. – Его звали Спот, он был пятнистым, смешанной породы. Еду он брал только из моих рук. Никогда не видел, чтобы и коты ели так же… Вы держите их в доме! – удивлённо добавил гость.

– Они тут живут. На улицу никогда не выходят

Всё то время, что Обри говорил, он безостановочно поглаживал шелковистые спинки сиамцев.

«Кажется, всё идет хорошо – он заговорил!» – подумал Квиллер.

Обри продолжал свой рассказ – так, словно от кошек к нему переходила какая-то невидимая энергия:

– Потом Спота убили. Я не хотел заводить другого пса. И ушёл во флот. Собирался изучать электронику. Я люблю такие вещи. Но потом со мной случился несчастный случай. И мне пришлось вернуться домой.

Как можно осторожнее Квиллер спросил своего собеседника:

– А что произошло?

– Я чуть было не утонул. Когда пришёл в себя, мне показалось, будто я уже умер, я чувствовал себя совсем по-другому. Но я не умер. Я был в корабельном лазарете. Врачи сказали мне, что своей жизнью я обязан дружку своему, Вику, так его звали. Он прыгнул за мной в воду. Ещё они сказали, что кругом было полно акул.

– Это, должно быть, очень страшно.

– Когда кто-то спасает твою жизнь, то ты остаёшься у него в долгу. Так уж водится.

– Ты поддерживаешь связь с… Виком?

Обри повернул искажённое ужасом лицо к Квиллеру:

– Это он был в деревянном домике!

Он разрыдался, спрятав в больших ладонях своё искаженное гримасой страдания лицо.

– Не стесняйся, – мягко произнёс Квиллер. – Тебе надо выплакаться. Надо выпустить всё наружу.

Сиамцы встревожились, но по-прежнему оставались рядом с гостем и сочувственно помалкивали. Но вот рыдания утихли, и Обри стал утирать лицо рукавом. Квиллер предложил гостю пачку салфеток, которые тот с готовностью зажал в кулаке.