Инспектор уставился на него.

— Кажется, тебе порядочно известно об этом деле.

— Только то, что было в газетах.

— Хочешь узнать побольше?

— Ну...

— Садись, сынок.

— Папа...

— Садись!

Эллери сел. В конце концов, ведь это его отец.

— Пока что произошло пять убийств, — начал инспектор. — Все в Манхэттене. И все пять — удушения с использованием одинакового шнура.

— Из индийского шелка?

— Ты и это знаешь?

— Газеты сообщали, что вам не удалось отследить происхождение шнуров.

— Они правы. Это крепкий грубый шелк, добываемый из растений в индийских джунглях, — вот наш единственный ключ. Больше ничего! Ни отпечатков пальцев, ни свидетелей, ни подозреваемых, ни мотивов. Работать абсолютно не с чем, Эллери. Убийца приходит и уходит, как ветер, оставляя за собой только две вещи: труп и шнур. Первой жертвой был...

— Арчибалд Дадли Абернети. Возраст — сорок четыре года. Жил в трехкомнатной квартире на Восточной Девятнадцатой улице возле Грамерси-парка. Холостяк, оставшийся совершенно одиноким после смерти матери-инвалида несколько лет назад. Отец — священник, умер в 1922 году. Абернети никогда в жизни не работал. Заботился о матери до ее смерти. Во время войны был признан негодным к службе в армии. Сам готовил и занимался хозяйством. Никаких особых интересов или подозрительных связей. Абсолютно бесцветное пустое место. Было установлено более точное время смерти?

— Док Праути уверен, что его задушили 3 июня около полуночи. У нас есть причина полагать, что Абернети знал своего убийцу, — ситуация указывает на заранее условленную встречу. Родственников мы исключили — они рассеялись по свету, и никто из них не мог этого сделать. Друзья? У Абернети не было ни единого друга. Он был одиноким волком.

— Или овцой.

— Насколько я могу судить, мы ничего не упустили, — мрачно продолжал инспектор. — Проверили управляющего, пьяного дворника, каждого жильца в доме. Даже агента по сдаче жилья в аренду.

— Насколько я понимаю, Абернети жил на доход от наследства?

— Да, под опекой банка в течение многих лет. Никаким бизнесом он не занимался — один Бог знает, на что он тратил время после смерти матери. Очевидно, просто прозябал.

— А как насчет торговцев?

— Все проверены.

— И парикмахер тоже?

— Ты имеешь в виду убийцу, стоящего за спинкой кресла? — Инспектор не улыбнулся. — Абернети брился сам. Раз в месяц он стригся в парикмахерской на Юнион-сквер. Ходил туда больше двадцати лет, а там даже не знали его имени. Как бы то ни было, мы проверили трех парикмахеров и ничего не обнаружили.

— Ты уверен, что в жизни Абернети не было женщины?

— Абсолютно уверен.

— А мужчины?

— Никаких доказательств того, что он был гомиком. Абернети был просто маленьким толстяком без всяких пороков и ошибок.

— По крайней мере одна ошибка все-таки была. — Эллери пошевелился на стуле. — Ни один человек не может быть таким пустым местом, каким, судя по фактам, был Абернети. Это просто невозможно. Иначе его бы не убили. У него была какая-то жизнь, ну хоть чем-то он занимался? А как остальные четверо? Что насчет Вайолет Смит?

Инспектор закрыл глаза.

— Вайолет Смит — номер два в хит-параде Кота. Задушена спустя девятнадцать дней после Абернети — 22 июня, где-то между шестью вечера и полуночью. Сорок два года. Не замужем. Жила одна в двухкомнатной квартире на верхнем этаже клоповника на Западной Сорок четвертой улице, над пиццерией. Боковой вход, лифта нет. Помимо ресторанчика внизу, в доме еще трое квартиросъемщиков.