— Может, он аккуратный, а жена неаккуратная, — предположил Леня, листая квитанции, — четыре месяца уже не платили.

— Какая жена! — Старуха надулась. — Одинокий он! Бывают, конечно, гости, но тихие, ни криков, ни музыки…

— Странно, — проговорил Леня, глядя в свои бумажки. — Как же вы говорите, что одинокий мужчина, если у меня на всех квитанциях стоит фамилия Голубева? Голубева А. В.

— Путаешь ты! — Старуха приблизилась к Лене, как будто собралась заглянуть в его бумаги. — Говорят тебе, мужчина одинокий, и фамилия ему Монахов. Зинка, почтальонша, раз письмо для него передала, ящики у нас хулиганы пожгли, так на том письме была фамилия написана — Монахов. А вовсе не Голубев никакой. Так что все у тебя напутано.

— Разберемся! — решительно заявил Леня и, отодвинув громоздкую старуху, прошел в подъезд.

Поднявшись на четвертый этаж, он увидел хорошо знакомую дверь, обитую поверх металла аккуратной светлой сосновой вагонкой. На двери стоял номер четырнадцать.

Маркиз нажал на кнопку звонка. Некоторое время ничего не происходило, и он подумал уже, что в квартире никого нет, но на всякий случай сделал еще два коротких звонка.

На этот раз дверь открыли немедленно, как будто хозяин стоял за дверью. Маркиз увидел невысоко коренастого мужчину с густыми рыжеватыми волосами и красноватой, как у большинства рыжих, кожей.

— Что так рано? — озабоченно проговорил рыжий. — Я тебя только к одиннадцати ждал.

Леня понял, что его принимают за кого-то другого, но не смог поддержать игру, поскольку не знал ее правил.

— Горэнерго, — произнес он, решительно Отодвинув хозяина и войдя в прихожую, — показания электрического счетчика надо снять! У вас, гражданин, большая недоплата.

— Какая еще недоплата? — Рыжий злобно скрипнул зубами. — Куда ты прешься?

— Сказано вам — показания счетчика снять! — Маркиз сверкнул глазами. — Или что, с участковым прийти? Это мы можем!

Рыжий перекосился, отступил на шаг и махнул рукой:

— Ладно, черт с тобой, снимай свои показания!

Счетчик вон, на стене!

Маркиз открыл крышку электрощитка, прижал к стене все ту же многострадальную стопку квитанций, послюнил доисторический чернильный карандаш и принялся списывать показания счетчика, одновременно недовольно бормоча себе под нос:

— Оплачивать надо вовремя электроэнергию!

А то у самих недоплата, а еще недовольны, официальное лицо не хотят допускать! При исполнении обязанностей, между прочим!

— Ты, официальное лицо! — прикрикнул хозяин. — Что ты целый час возишься? Писать, что ли, не умеешь? Держат на службе козлов каких-то!

— Но-но! — Маркиз обернулся. — Ты не больно-то! Я при исполнении! За козла, между прочим, ответишь!

Рыжий что-то вполголоса пробормотал себе под нос, но отошел в сторону, видимо, конфликт с официальным лицом не входил в его планы.

Маркиз успел внимательно осмотреть прихожую. Если бы он не видел номер на дверях и обитую сосновой вагонкой дверь, он мог бы поклясться, что это совсем не та квартира, в которой он был достопамятным вечером. Та квартира была нарядной, уютной, во всем чувствовалась женская рука.

Можно сказать, она была в полном смысле слова «уютным гнездышком». Леня хорошо запомнил круглый резной столик в прихожей, на котором стояла серебряная чеканная вазочка, пушистый ковер на полу. В этой же квартире все было безликим, стандартным, обыкновенным — никаких столиков и вазочек, только деревянная подставка для обуви да простое прямоугольное зеркало.