Я поправил очки – в тот самый момент, когда дочь директорши Дворца культуры в ответ на уговоры Сергея Рокотова всплеснула руками и капризно топнула ногой. «…Я тоже хочу танцевать!» – воскликнула она. Несильно толкнула лидера вокально-инструментального ансамбля в плечо. Рокот едва заметно покачнулся, вздохнул. И снова взглянул в мою сторону – не по-доброму, исподлобья (будто посчитал именно меня виновником истерики его избалованной юной подружки). Нехотя бросил Белле короткий ответ, кивнул – девчонка громко взвизгнула, сжала кулаки, радостно подпрыгнула. Корж стрельнула счастливым взглядом в… меня, похлопала в ладоши и поцеловала Сергея в щёку. Рокотов тяжело вздохнул, словно только что поставил свою подпись в договоре на ипотечный кредит. Показал музыкантом скрещенные руки («отбой») и поманил меня рукой, словно для «серьёзного» разговора.

Я подошёл к Рокоту – тот обошёлся без долгих вступлений.

– «Котёнка» своего слабаешь? – спросил Сергей.

В его шёпоте мне послышались нотки безысходности.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – добавила к его вопросу Белла.

Девчонка заглянула мне в лицо, подняла руки в умоляющем жесте – Рокот плотно сжал губы.

Я посмотрел в зал на следивших за нашим общением школьниц. Буквально кожей почувствовал, как нарастало негодование дожидавшихся следующего танцы девиц. Пожал плечами.

– Ладно, – ответил я.

Корж повторила свой акробатический трюк с прыжком и хлопаньем в ладоши. Вот только в этот раз она поцеловала в щёку не Рокота – меня. Чем вновь спровоцировала недовольный гул зала.

– Не дави на струны, – прошептал Рокотов.

Он передал мне гитару – будто не по своей воле вручил родного ребёнка незнакомому человеку. Снова скомандовал музыкантам «отбой». Ни Бурый, ни Веник не встали со своих мест. Чага с готовностью избавился от музыкального инструмента (прислонил гитару к стулу) и вынул из кармана пачку с сигаретами – дождался одобрительного кивка лидера коллектива и поспешил на перекур. Зал притих – школьники наблюдали за неожиданным поворотом событий на сцене. Даже дружинник запрокинул голову и наблюдал за тем, как я набросил на себя ремешок гитары и поправил соскользнувшие к кончику носа очки. Рокотов поочерёдно подошёл к «клавишнику» и к «ударнику» – пояснил Курочкину и Любимову (Бурому и Венику) причину «вынужденного перерыва». Я отладил настройку гитары, вытер о ткань брюк вспотевшие вдруг ладони. Изабелла Корж опередила меня: подошла к микрофону.

– Девочки! – прокричала она (её слова обрушились на зал, будто «глас с небес»). – Приготовьтесь! Сейчас будет наша новая песня! Она называется «Котёнок»! Ищите себе кавалеров! Будем танцевать!

Изабелла рванула к Рокотову, схватила своего ухажёра за руку и потащила к ведущим в танцевальный зал ступеням. Сергей не сопротивлялся – покорно следовал за подругой, как тот бычок, которого вели на заклание. Дружинник освободил им путь – снова отошёл «в тень».