– Гражданин Эйсмарх! Гражданин Эйсмарх, вы дома?.. Дядюшка Эйс, к вам гости! Откройте, я ведь знаю – вы дома!

    – И вовсе незачем кричать об этом на весь сектор, – донеслось раздраженное ворчание из-за приоткрывшейся двери. – Я, хоть ты, конечно, вправе не поверить старому Эйсмарху, делом тут занимаюсь. Если бы я хотел пригласить к себе всех бездельников с округи, я сам бы вышел и покричал: «Эй, старый Эйсмарх дома, заходите к нему на кружечку!» И обошелся бы, прошу заметить, без помощи всяких малолетних оболтусов…

    – Проходите, не бойтесь, – усмехнулся в седеющую бороду «малолетний оболтус». – Дядя Эйсмарх немного странный старикан, но это потому, что он еще застал времена, когда мы жили на поверхности. Если вам кто и сможет помочь, то только он.

    – Что вы там застряли? Заходите уже!.. Это что за помесь тролля и медведя? Боги подгорные, да это же люди! Кого ты ко мне привел, Маузер?!

    Трудно сказать, что именно этот бергцверг был странным – по мне, так все бергцверги были весьма странными существами. Но гражданин Эйсмарх был странным даже для бергцверга. На самом деле, когда мы вошли в довольно большую комнату, загроможденную книжными шкафами, какими-то загадочными механизмами и столами, уставленными алхимическими посудинами, я даже не сразу обнаружил самого хозяина комнаты. И вовсе не потому, что он был небольшого роста. Как раз наоборот, он превосходил того же Маузера ростом головы на две. Правда, при этом оказался неимоверно тощ и согбен в три погибели. Из-за этого, да еще и из-за белого цвета одежды я сначала принял его за некий причудливый механизм. Сходство усиливалось огромными очками сложной конструкции, сквозь которые на нас неподвижно взирали печальные глаза мудрого старого филина. Когда старик вновь заговорил, я даже вздрогнул от неожиданности.

    – А-а-а… любопытно, любопытно! Что мы тут имеем? – Он бесцеремонно схватил меня за шкирку и поднял перед своим лицом. – Какая интересная трансформирующая формула!

    – …в твою… душу… бога… Отпусти меня немедленно, старый пень! – со всей возможной в такой ситуации учтивостью попросил я ученого бергцверга. Однако моя просьба была полностью проигнорирована. Чертов старик крутил меня перед глазами как… как нашкодившего кота!

    – Не дергайся! Так… так… очень хорошо!

    – Что хорошего, ты, засушенная ящерица?! Поставь меня немедленно на пол!

    Тщетно. Тонкие как палки руки оказались удивительно сильными. Старик с унизительной легкостью разложил меня на столе, небрежно сдвинув в сторону склянки с таинственными препаратами, и занес надо мною какую-то трубу, зловеще расширяющуюся на конце.

    – Прощай, Булыга! – простонал я, встретившись с испуганным взглядом Андрэ, и покорно закрыл глаза.

    Описывать все, что проделал со мною гражданин Эйсмарх, мне не позволяют природная стыдливость и многочисленные провалы в памяти. Очнувшись в последний раз, я сообразил, что лапы мои свободны, и хотел наброситься на мерзавца, но сил моих хватило лишь на то, чтобы наблевать ему на одежду.

    – Коновал! Палач! – прохрипел я, пытаясь сползти со стола. – Тебе в инквизиции цены бы не было…

    – О, инквизиция! Таки я вам скажу – это был замечательный период моей жизни! Как меня ценили! Если будете в Праге, найдите… а, впрочем, они все уже умерли. Век людской так короток. Но если бы они не умерли, то охотно подтвердили бы, как ценили старика Эйсмарха! Увы, никакого развития, никакой перспективы – специфика работы.