Бедная Эдит, из ее слов невозможно было не понять, что она сравнивает обоих братьев.

— Его все любили. Он был таким обаятельным и никогда не сердился, — на ее лице опять появилось напряженное выражение. Значит, Нейпьер сердится часто, его раздражает ее простота и бесхитростность.

— Бо всегда был веселым, — продолжала Эдит. — Его все веселило. Потом меня вдруг перестали возить в Лоувет Стейси, и мне было очень жаль. А потом, когда я опять сюда приехала, все здесь было уже по-другому.

— А когда вы в детстве сюда приезжали, ваш муж был здесь?

— Да. Но он никогда не обращал на меня внимания. Я плохо его помню. А потом спустя много времени — кажется, почти целую вечность, — отец снова меня сюда привез. Ни Бо, ни Нейпьера здесь уже не было. И все тут изменилось. Тут уже жили Элис и Оллегра. Нас стало трое. Правда, они были на несколько лет младше меня.

— Но все-таки у вас было с кем проводить время.

— В общем-то да, — ответила Эдит с сомнением в голосе. — Я думаю, отец волновался, что будет со мной. Он знал, что долго не проживет, потому что у него была чахотка. Он договорился с сэром Уилльямом, что тот станет моим опекуном. Я переехала в Лоувет Стейси, когда он умер.

Бедная Эдит, она осталась одна, когда ей так нужен был кто-то, чтобы помочь в трудный момент взросления.

— Теперь, я думаю, вы довольны тем, что стали хозяйкой такого дома.

— Да, я всегда его очень любила.

— Теперь в вашей жизни все наладилось. Вы, должно быть, чувствуете себя вполне счастливой.

Как было глупо с моей стороны говорить такое, ведь она явно не выглядела счастливой, и в ее жизни далеко не все было ладно.

Дорога спустилась к морю. Тихие волны с мягким шуршанием набегали на гальку.

— Вот здесь высадился Юлий Цезарь, — сказала Эдит и остановила повозку, чтобы я могла оглядеть это место.

— Наверное, с того времени здесь мало что изменилось, — продолжила Эдит. — Конечно, крепостей здесь не было. Интересно, какие мысли возникли у Цезаря, когда он впервые увидел Британию.

— Одно можно сказать наверняка — у него не было времени любоваться пейзажем.

Перед нами возник городок Дилл, его улицы простирались почти до самой гальки, там, на галечном берегу лежали лодки, так близко к домам, что казалось, их кормовые мачты вот-вот врежутся в стены домов.

Мы проехали мимо Диллского замка. Он имел округлую форму с четырехугольными бастионами и щелями амбразур. К укрепленной въездной башне с коваными воротами вел подъемный мост. Замок окружал поросший густой травой мост. Затем мы въехали в город.

В то прелестное весеннее утро в городе царило деловое оживление. Несколько баркасов только что вернулись с моря, и возле них шла торговля уловом. Один из рыбаков вытаскивал плетеные ловушки для омаров, другой уже занялся починкой сети. В рыбачьих корзинах лежали груды знаменитой луврской камбалы, была там и навага, и зубчатка, и хек. Соленый морской воздух был пропитан запахом рыбы и водорослей.

Эдит повезла меня в центр города к гостинице, где решила оставить повозку. Она приехала в Дилл за покупками и предложила мне побродить по городу, пока сама она отправится по магазинам.

Мне показалось, что ей хочется остаться одной, и я с готовностью согласилась. Я чудесно провела около часа, бродя по лабиринту узких улочек с очаровательными названиями: Золотая, Серебряная, улица Дельфина. Выйдя к морю, я прошла по побережью до развалин Сэндаунекого замка, того самого, который не выдержал натиска моря и времени, хотя два других его соседа оказались более стойкими.